Рождер Вест и скаковая лошадь

Кризи Джон

Но вот старый «Остин» выпрямился и вроде бы еще прибавил скорости.

Они находились в обширном загоне, обнесенном белой изгородью, теперь, разумеется, поломанной и запущенной. По траве было проложено подобие дороги, как будто бы здесь тренировали лошадей. Дорога вела под откос к роще, где росли вперемешку дубы и березы, а почва была усеяна кочками. Было трудно поверить, что старая машина может двигаться с такой скоростью, но Фолей очевидно лучше знал возможности своего «Остина».

Роджер пока не ломал себе голову над вопросом, что все это означает. Не пытался ли он улизнуть?

Роджер заметил прогалину между деревьями и уже не сомневался, что «Остин» направляется туда. Сейчас, когда они находились довольно близко, казалось, что роща раскинулась

во всех направлениях, словно это был густой лес. Вообще местность в действительности была гораздо сильнее залесена, чем это выглядело с дороги. «Остин» подвергался опасности застрять между кочками и деревьями или подлеском, но Фолей, выросший в этих местах, наверняка знал каждый дюйм на этой пустоши. Скорее всего он стремился попасть на главную дорогу, потому что вообще-то ехал в том направлении. Только чего ради было мчаться через эти заросли и с такой скоростью?

Дома не было видно, машина Роджера тоже попала в полосу деревьев и кустарника.

Было что-то странное, почти волшебное, в такой быстрой езде во мраке рощи. Низко растущие ветви деревьев то и дело ударяли по крыше машины, а иной раз и по ее бокам. Корни деревьев цеплялись за низ, царапали днище. Машину бросало из стороны в сторону, так что Роджеру все же пришлось снизить скорость. Впрочем, и без того он практически держался все на том же расстоянии от «Остина», его черную массу он то и дело видел сквозь переплетенные ветки. А потом очень долго, ибо полминуты при данных обстоятельствах казались долгими, Роджер не видел ничего. Стук его собственного мотора, работающего на третьей скорости, и стон пружин, когда машину подбрасывало вверх, заглушали шум идущего впереди «Остина». Несколько раз Роджеру казалось, что он окончательно его потерял.

Потом он увидел брешь в деревьях, ясное небо и жаркое солнце. Почва казалась тоже более ровной. Зато не было видно «Остина».

Когда Роджер выскочил из-под деревьев, он увидел, что земля резко поднимается вверх в дальнем конце рощи, а дальше протянулась вересковая пустошь, которая сливалась с линией горизонта, как будто бы в том месте небо пришло к ней навстречу.

Роджер не хотел снижать скорость, но в метре от него снова была впадина, рисковать было опасно.

Скатываясь под уклон, машина приобрела дополнительное ускорение и рванулась вперед. Неожиданно он перепугался. Он нажал на тормоза, но трава под колесами была скользкой. Машину занесло вбок. Роджеру показалось, что горизонт манит его к себе. Он резко отвернул влево, однако машина полностью вышла у него из повиновения. Ее продолжало заносить вбок, и в панике Роджер увидел ровную поверхность все той же пустоши, уходящей вдаль. Очевидно, он оказался на самом краю утеса, который высоко поднялся над окружающей местностью.

Теперь самым главным были выдержка и абсолютное спокойствие.

Наконец он почувствовал, что покрышки прижались к земле, руль стал снова слушаться его, и машина медленно замерла на месте. Отсюда он не мог увидеть панораму местности. Посидев несколько минут, чтобы убедиться, что опасность миновала, он открыл дверцу и вылез наружу, ноги у него казались «ватными». Ему даже пришлось схватиться за дверцу, чтобы не упасть, а уж потом пойти вперед. В этом месте уклон был пологий.

Пейзаж возник как бы из ничего, сначала он был очень далеким и заполненным голубоватой дымкой. Роджер увидел малюсенькие деревушки и большие городки, отдельно стоящие дома и шпили церквей. Пересеченные во многих местах дорогами поля усиливали сходство с той картиной, которую наблюдаешь из самолета, летящего сравнительно на небольшой высоте от земли. А серые ленты проселочных гужевых дорог, огибающих населенные пункты, то соединялись вместе, то расходились в разные стороны по прихоти своих создателей, и, казалось, никто не смог бы сказать, куда они ведут.

Впереди виднелась река, жидкое серебро, переливающееся на солнце. Ближе к краю уклон был гораздо круче. Роджер с трудом влез наверх и посмотрел в недоумении в разные стороны. Где же «Остин», черт побери?

Он не сомневался, что Лайонел Фолей ехал именно сюда. Почему? Что его так перепугало? Не узнал ли он, что машина его матери была использована для того, чтобы в ней увезти куда-то Сида Картрайта?

Когда Роджер добрался до вершины, он увидел «Остин» в сотнях футов ниже, лежащим на боку. Одно колесо отвалилось и валялось в десятке метров от кузова. Дверца тоже была сорвана, а в крыше зияла дыра. Однако огня не было. Роджер сразу заметил то место, где «Остин» свалился с вершины. По всей вероятности, с сотню ярдов под уклон машина все же прошла нормально, но как только начались рытвины и колдобины, водитель не справился с управлением, а редкие корни, тоненькие деревца и кустарник были не в состоянии удержать падение автомобиля.

Ниже разбитой машины начинался почти отвесный обрыв, так что если бы «Остину» удалось пролететь вперед какие-то ярдов 20, он полностью бы исчез из поля зрения, не оставив после себя явных следов.

Лайонела Фолея нигде не было.

Не было видно не только признаков молодого человека, но и вообще какого-либо живого существа. Над пустошью господствовала волшебная тишина, которая, казалось, поднималась снизу, из голубоватой дымки.

Роджер оглянулся и опять никого не увидел. Если кто-нибудь заметил машину, то они сюда доберутся, но большинство людей сейчас заняты поисками Сида в парке и во дворах, примыкающих к Фолей-Холлу, вряд ли кто-то зайдет так далеко. Он мог отправиться назад за помощью, но на это уйдет не менее получаса, которые, возможно, будут иметь решающее значение для молодого Фолея, если он получил травму. Он мог все еще находиться в машине.

Роджер кинул шляпу к своей машине и начал спускаться вниз. Сначала уклон был крутым, дальше он стал совсем отвесным, так что приходилось действовать крайне осторожно. Он даже нашел себе крепкую палку, сильно облегчившую его задачу. Спускался он боком, все время левая нога была значительно ниже правой из-за крутизны уклона. К счастью, несколько раз попадались более пологие места, однако большую часть пути он вынужден был опираться о землю дополнительно левой рукой, чтобы не раскачиваться из стороны в сторону.

Он не видел никакого движения внутри «Остина», ничто не указывало на то, что Фолей жив и находится в сознании. Мог ли человек выжить после такого падения?

Машина находилась теперь всего лишь в пятидесяти ярдах, и путь стал гораздо проще, но из-за скользкой травы бежать было опасно. Вскоре он добрался до машины и заглянул в дыру. Фолея внутри не было.

Роджер почувствовал нечто похожее на смесь облегчения и разочарования, продолжая внимательнее вглядываться в полумрак машины, надеясь, что сможет заметить что-то такое, что поможет ему разгадать загадку. Вроде бы ничего особенного, блестящая коричневая обивка, остатки прежней роскоши. Машина до сих пор была вполне мобильной, она содержалась в образцовом порядке. Присмотревшись, Роджер обнаружил, что кожу недавно отмывали, а в одном месте, возле ножной педали, имелся темный мазок. Роджер наклонился и поскоблил его ногтем. Под засохшей корочкой пятно было темно-красного цвета. И пахло засохшей кровью.

— Та-а-к…

Возбуждение Роджера увеличилось. Совершенно очевидно, что молодой Фолей старался, но не смог ликвидировать все следы крови, и тогда надумал уничтожить саму машину, надеясь, что при падении она загорится. Скорее всего ему самому удалось выскочить на ходу, прежде чем «Остин» свалился под откос.

Его не было видно, но ярдах в пятидесяти ниже имелся уступообразный край. Если только Лайонел упал туда, он мог сломать себе шею.

Боясь поскользнуться и не представляя, какова высота обрыва под ним, Роджер осторожно продвигался вперед. Земля постепенно перед ним раскрывалась. Действительно, обрыв был почти отвесный, примерно с сотню футов, но в некоторых местах его перерезали заросшие травой выступы, которые внешне напоминали скалы, уступившие свои позиции напористой зелени. Боковые стороны этих холмов были скучными, обнаженными.