Рождественская история Эммы Фуллер

Кудрявцева Татьяна Александровна

– Да…Я хочу приготовить для вас ужин. – говорю я и подхожу ближе к камину.

Мальчишки поворачивают свои головы в мою сторону и их лица выражают недовольство.

– Предлагаю сделать это вместе. – его улыбка в очередной раз меня обезоруживает, и я не знаю как себя вести.

Мы проходим на кухню и решаем

приготовить жаркое. Он брызгает на меня водой пока моет овощи, а я закрываюсь от него руками и смеюсь. Каждый раз, оглядываясь на детей, я вижу, что они наблюдают. Лео хмурит брови, ему не нравится то, что он видит, а Тони смотрит с любопытством, как будто ни разу не видел своего отца таким. Наконец мы приготовили ужин, я накрыла на стол, а Ник позвал детей. Мы сели за стол. Не принужденной беседы не получилось. Я задавала вопросы мальчикам про их школу и всё в этом духе. Но они отвечали неохотно.

– Так кем ты работаешь? – спрашивает Ник.

– Хм… ну вообще я журналист. Работала до недавнего времени в журнале и у меня была там своя колонка. – мне хочется вписаться в эту атмосферу.

– Ты говоришь о работе в прошедшем времени. – констатирует факт Ник.

– Да, ты прав. Вчера меня уволили и после праздников я буду искать работу. Вообще многие журналы захотят меня к себе взять, я уверена. – мой голос на самом деле не звучит уверено. Я же не знаю что надумал «мистер старый пердун». Рекомендацию он мне так и не дал.

– В нашем городке есть небольшая газета. Им бы не помешал профессионал в штате. А то у них там статьи пишут мясник и работник почты. – Ник рассмеялся, а я понять не могла – что это за намеки?

Я подхватила шутку и тоже рассмеялась. Дети же опустошили свои тарелки и вышли из-за стола. Они оглянули нас и пошли в свою комнату.

– Не обращай внимание, Эмма. – говорит Ник, видя, что мне не уютно, что меня ненавидят,

хотя я ничего не сделала. – Им трудно пришлось. И сейчас они видят в тебе угрозу. На самом деле они во всех подряд видят угрозу, которая сможет пошатнуть то, к чему они только привыкли.

И я понимаю их. Я была такой же как Лео. Только у меня не было младшего брата или сестры, о котором я могла бы заботиться. Я была одна.

– Буря утихла. Завтра можем съездить к мосту и отбуксировать твою машину ко мне в амбар. – говорит Ник, поднимаясь из-за стола и складывая грязную посуду в раковину. – Трасса закрыта будет еще пару дней пока со снегом не разберутся.

– Ник, слушай… – я не знаю как подобрать слова. – Я очень благодарна тебе за все, но я не хочу вас стеснять. Рождество – это семейный праздник, а я явно не вписываюсь. Ты спас мне жизнь – я благодарна, правда…

Я подхожу к нему со спины, пока он раскладывает посуду. Ник поворачивается и я не могу прочитать те эмоции, которые вижу.

– Эмма, останься. Я серьезно. – он говорит тихо. – Завтра заберем твою машину, отпразднуем, а потом съездим в город, покажу тебе наш единственный бар «Кантри». Мне кажется – тебе это нужно. Нужно сменить обстановку.

Моё любопытство журналиста берет верх и я соглашаюсь. Мне хочется ему еще тысячу раз сказать спасибо, но он просто отворачивается к раковине и продолжает заниматься посудой. Я молча поднимаюсь в свою комнату и ложусь в кровать. Только сон меня не настигает. Я пялюсь в потолок и думаю про Калеба, его предательство, про Ника, про этот городок. Много всяких мыслей в моей голове крутится. Слезы опять начинают течь ручьями. Я переворачиваюсь на бок и глушу свою истерику одеялом. Заснуть получается только под утро.

Конец ознакомительного фрагмента.