Рождество в Фогвуде
Шрифт:
– Но это будет потом. Как насчёт ленча, тётушка? – Джеймс обернулся к тёте Роззи. – И не смотри на Лару, она только приехала и пока не приняла командование парадом.
– Стол в малой столовой накрыт, – вздохнула та, видимо, считая, что незаконно узурпировала мою власть.
Когда мы шли по коридору, ведущему из кухни в переднюю часть дома, Джеймс догнал Тома и довольно резким тоном произнёс:
– Ты зря упомянул при миссис Бэнкс о пудинге миссис Джонсон. Это её задело.
– Почему? – невольно вырвалось у меня.
Я вспомнила кухарку из лондонского дома, которая
– Дело в том, что пудинг миссис Бэнкс приготовлен с нарушением традиционной технологии, – пояснила Дэбби. – И это не её вина, – она бросила выразительный взгляд на Тома.
– Что это значит? – нахмурилась я, чувствуя, что здесь кроется один из секретов этого старого дома, роль хозяйки которого мне предназначена.
Мы тем временем уже вышли к парадной лестнице и остановились, потому что тётя Роззи повернулась ко мне, чтоб объяснить, в чём дело.
– В этом доме, дорогая моя, существует давняя традиция. В сущности это старая английская традиция: замешивать пудинг всей семьёй, но поскольку отцы и деды слишком часто были в отъезде по делам семейного предприятия, у Оруэллов установилась традиция, что пудинг должны замешивать дети. То есть на момент приготовления рождественского пудинга они все должны находиться в доме. Однако с тех пор, как Джейми и Дэбби поступили в свои школы, они могли приезжать в Фогвуд только на каникулы перед самым Рождеством. И Артур решил, что куда важнее обеспечить им удачу в новом году путём участия в этом ритуале, чем соблюдать традиционную технологию приготовления пудинга.
– Для нас это было что-то вроде маленького волшебства, – пояснил Джеймс. – Часть праздника, которая чудесным образом гарантировала благосклонность Фортуны, и сближала нас с семьёй. Я и сейчас считаю эту маленькую игру чем-то вроде оберега на будущий год. К тому же он возвращает меня в детство.
– Это я понимаю, – кивнула я. – Но как это нарушает технологию?
– Обычно пудинг готовят как минимум за три недели до Рождества и оставляют его созревать в прохладном месте, – пояснил Том, мрачно поглядывая на брата. – А наш пудинг подают на стол невызревшим. Честно говоря, я не чувствую никакой разницы! Он всё равно вкусный!
– Я тоже не чувствую, – передёрнул плечами Джеймс. – Но миссис Бэнкс – настоящий художник и считает, что одно из её коронных блюд подаётся на стол далёким от совершенства, и переживает из-за этого. Миссис Джонсон служит в лондонском доме, где всегда жили только взрослые члены семьи, и потому её новогодний пудинг давно готов и дожидается своего часа в кладовой.
– Ладно! – воскликнул Том. – Если хочешь, я пойду и извинюсь!
– Не говори ерунды! – раздражённо воскликнул Джеймс. – Просто впредь следи за своим языком! – и направился дальше в сторону малой столовой.
– Порой мне кажется, что это по-прежнему доставляет ему удовольствие… – проворчал Том.
– Что именно? – уточнил Игорь, который с интересом прислушивался
– Придираться ко мне и выставлять дураком!
– Он не сказал ничего оскорбительного, – пожал плечами Игорь. – А старушка и впрямь довольно чувствительна. И честно говоря, мне б тоже было не по себе, если б вдруг пришлось играть сложную композицию перед публикой без предварительных репетиций, а потом мне между делом напомнили, что в своё время её восхитительно исполнял Коган.
– Пожалуй… – после некоторого раздумья согласился Том. – К тому же я могу поблагодарить миссис Бэнкс за индейку, которую она запечёт с блеском и по всем правилам.
– Это будет очень мило с твоей стороны, – согласилась тётя Роззи.
Перед тем как пройти в малую столовую, я не удержалась от того, чтоб заглянуть в белый холл и замерла, в восторге глядя на высокую пушистую ёлку, стоявшую в дальнем углу, украшенную белыми и красными шарами, золотыми бусами и какими-то затейливыми игрушками, которые я дала себе слово позже рассмотреть внимательно. Под ёлкой высились горы аккуратно упакованных и перевязанных лентами коробок и коробочек. Я сразу отыскала самую большую и отметила про себя, что подарки, которые мы с Джеймсом отправляли из Европы и заказывали по Интернету тоже прибыли, были заботливо упакованы и заняли достойное место среди остальных. На белом камине висели яркие забавные чулки с вышитыми на них именами. Рядом на круглом столике под большим стеклянным колпаком поблескивал ярко раскрашенный вертеп, видимо, из фарфора.
Сам зал сиял чистотой и светом. Праздничную атмосферу в нём дополняли пышные хвойные гирлянды на тонких деревянных колоннах и по верху дубовой галереи, а на рамах картин были укреплены веточки остролиста, связанные красными бантиками.
Я с детским восторгом смотрела по сторонам, когда заметила, что рядом со мной кто-то стоит. Это был Том, который с коварной усмешкой наблюдал за мной.
– В чём дело? – спросила я, поняв, что он что-то задумал.
– Посмотри, где ты стоишь! – он с торжествующим видом ткнул пальцем вверх.
Я подняла голову и увидела над дверями длинную зелёную ветку, перевитую красной лентой.
– Это омела, – раздался сзади голос Игоря.
– И что? – с наивным видом уточнила я, обернувшись к нему, чтоб убедиться, что на его лице сияла такая же хитрая улыбка.
– По правилам, если девушка оказалась под омелой, она не вправе отказать мужчине в поцелуе, – объяснил Том. – Если её поцелует не меньше семи мужчин, её ждёт счастье в будущем году. Мы с Игорем претендуем на поцелуи.
– Мне следует впредь быть осторожнее! – рассмеялась я и поцеловала их по очереди.
– Не меньше семи! – напомнил Игорь, и мы пошли в столовую.
Здесь тоже царила праздничная атмосфера. Посредине стола лежал большой венок, в котором были укреплены четыре сгоревшие до разного уровня свечи. На тарелках лежали маленькие веточки остролиста.
– Задержались под омелой? – усмехнулся Джеймс, окинув взглядом нашу троицу.
– Лара ждала тебя, но ты не пришёл, – пояснил Том. – И мы решили её немного утешить.
– Моё упущение, – кивнул он и подвинул для меня стул.