Рождество в городе влюбленных
Шрифт:
– Одиночество. Вы именно поэтому спустились вниз?
– Думаю, да.
– Я знаю, что это такое, – кивнул он. – Даже у себя дома в Техасе в окружении родных, коллег и клиентов я чувствую себя одиноким.
– Даже рядом с вашей девушкой?
Адам запретил себе думать об Абигайль. Вместо нее он представил свой огромный дом из стали и стекла на известняковом холме. Каким холодным и без жизненным он всегда казался, несмотря на все старания его эконома Боба.
– Я боюсь вечером возвращаться домой, – признался он. – У меня большой красивый дом. Из его окон виден весь Остин.
– В больших домах чувствуешь себя особенно
– Возможно, именно поэтому я целыми днями работаю.
– У вас есть друзья?
– Да, но наши отношения основываются прежде всего на взаимной выгоде.
То же относилось и к Абигайль. Она была умна и прагматична. Поддерживала отношения только с теми людьми, которые могли способствовать ее продвижению по карьерной лестнице.
– Звучит цинично, – заметила Джози.
– Возможно. Вне работы я редко общаюсь с этими людьми.
Странно, но до сегодняшнего вечера Адам даже не осознавал, насколько одинок. Почему-то он вспомнил, как близки они были с братьями до смерти Итана. Чтобы остановить опасный поток мыслей, Адам сменил тему разговора.
– Теперь ваша очередь.
Когда Джози начала рассказывать о себе, своих братьях, своем лишенном радостей детстве на заболоченной реке, Адам испытал облегчение.
– Таким образом, долгие годы я считала себя отродьем с болота, пока к нам не приплыли высокие молодые люди на катере. Это было похоже на сон. – Она улыбнулась. – Они ужасно меня напугали. А потом рассказали, кто я, и забрали домой. Дом оказался огромным особняком в одном из самых престижных районов Нового Орлеана. Я говорила на ужасном диалекте, которого никто из них не понимал. У меня были отвратительные манеры. Я даже не знала, как держать вилку или нож. Я ходила в рваных джинсах. У меня даже не было обуви. Подошвы на моих ступнях были такими черными, что понадобились полгода, чтобы полностью их отмыть. – Она вздохнула, – В тот день, когда моя мать впервые меня увидела, она пришла в ужас. Она не могла поверить в то, что со мной произошло. Мои сводные братья сказали мне, что после смерти их отца она начала плакать по своей дочери, которую была вынуждена отдать. Полагаю, я действительно была ей нужна, но в тот день я не поняла этого. Я лишь видела, как она хмурилась. Она распорядилась, чтобы горничная и ее дочь Брайана вымыли меня в большом тазу в подсобке рядом с кухней. Даже когда они закончили, она не позволила мне ничего трогать в большом доме. Я так испугалась, что убежала, разбив при этом одну из ее любимых фарфоровых статуэток. Мы обе долго плакали. – Джози внезапно побледнела. – Мне больше нравилось в колледже. – Ее лицо озарила улыбка. – Я училась живописи. Правда, выработать свой собственный стиль оказалось довольно непросто.
Хотя Адам внимательно ее слушал, он так и не понял, о каком стиле шла речь. Она даже вскользь упомянула Бернардо, но сказала, что не может распространяться на этот счет из-за предстоящего судебного процесса.
Джози Наварре оказалась славной девушкой, и Адам почувствовал себя настоящим мерзавцем из-за того, что собирался от нее откупиться.
Она рассказала ему о Брайане, своей подруге, дочери бывшей горничной ее матери.
– Брайана была единственным близким мне человеком в огромном мамином доме.
Адам уставился на нее, раздосадованный тем, что она оказалась таким хорошим человеком.
– Но Адам, вы так мало о себе рассказали, – пробормотала она.
Он
– О себе я и так все знаю.
– А я нет. Если вы не расскажете мне, я подумаю, будто вы что-то от меня скрываете. Почему вы даже не называете свою фамилию? Вы сказали только, что работаете адвокатом, живете в Остине и у вас большой дом.
Джози снова протянула ему вилку с улиткой.
– Последняя. Вам действительно стоит попробовать.
Адам хотел покачать головой, но ее большие глаза восторженно сияли, и он решил доставить ей удовольствие.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Точно, – прошептала Джози.
Он приоткрыл рот и взял с вилки улитку.
– Действительно очень вкусно, – произнес он, жуя.
– Я же вам говорила. – Она улыбнулась. Ее глаза сияли, как у ребенка, получившего новую игрушку. – Позвольте узнать, что занесло вас в Париж на Рождество.
– В действительности я приехал сюда из-за своего брата… Л…
Когда Адам сглотнул, проклятая улитка проскочила ему в дыхательное горло и застряла там. Он попытался снова сглотнуть, но вместо этого издал лишь хриплый звук, и чертова улитка проскользнула еще глубже.
Он поднялся, вцепившись в края стола.
– Адам! – пронзительно крикнула Джози, затем позвала официанта: – Garson!
Но никто не подошел. Он начал задыхаться.
– Адам! О боже! Держитесь!
Джози обогнула стол, встала позади него и начала хлопать ладонью по его спине между лопатками. Когда он пошатнулся, она обхватила его руками, а затем принялась стучать кулаком по центру его груди.
– Адам! С вами все будет в порядке! Держитесь, пока я…
Вдруг у него перед глазами потемнело, и он упал. Следующее, что Адам помнил, это прикосновение его щеки к холодному деревянному полу. Он больше не пытался дышать. Все, что ему удавалось, это издавать хрипящие звуки.
Адам смутно слышал крики Джози и других людей, собравшихся вокруг них, звон бьющейся посуды. Он был почти без сознания, когда его подняли с пола, и кто-то так сильно ударил его кулаком по груди, что улитка выскочила. Кто-то ударил его снова. Затем он почувствовал чьи-то губы на своих губах, и в его ободранное горло проник воздух. Наконец он открыл глаза и сам сделал вдох.
Вокруг него столпились краснолицые официанты и что-то кричали по-французски. Джози стояла на коленях рядом с ним и поглаживала его по щеке тыльной стороной пальцев. Его еще никто так нежно не гладил.
Наконец он увидел ее красивое лицо. Зеленые глаза смотрели на него с тревогой. Когда она накрыла его ладонь своей, он вцепился в нее так, словно боялся снова потерять.
Когда суета утихла и Адам снова был на ногах, он прошел в туалет и умылся. Вернувшись, он заказал ужин и попросил, чтобы его упаковали в коробки.
– Вы не возражаете, если мы закончим ужинать у меня в квартире? – прошептал он ей на ухо. – Я выставил себя на посмешище, и мне не хочется здесь оставаться.
– Конечно, – понимающе ответила Джози. Она указала на два пирожных на витрине. – Мне бы следовало от них отказаться, но я хочу их на десерт.
– Не нужно отказываться. Сегодня вы можете позволить себе все, что захотите.
Оказавшись в темноте на обледенелом тротуаре, Джози взяла Адама под руку, и они направились к своему дому. Во время ходьбы их бедра соприкасались.