Розмысл царя Иоанна Грозного
Шрифт:
— Избави мя, кладезь святой, от злата земного!
И, притоптывая босой ногой, скороговоркой пропел:
— Сгинь, сгинь! Сгинь! Сгинь!
Неожиданно улыбнувшись блаженно, он мягко предложил:
— А во спасение раба Божия болярина Апраксы — отдай сию казну людишкам своим.
Боярыня, не задумываясь, бросила мешочек в толпу.
Тёмною ночью ушёл Василий из вотчины. За ним увязалась кучка холопей.
Во всю дорогу «блаженный» почти не разговаривал и мурлыкал под нос всё, что приходило на ум. Чем
К вечеру второго дня, миновав посады, рубленник подошёл к вотчине боярина Кашина.
Его окружила большая толпа. Застыв перед хоромами князя, Василий простоял всю ночь в безмолвной молитве.
Тем временем боярыня Апракса поскакала в губу. Воевода внимательно выслушал женщину и обещал исполнить предрекание юродивого.
Но, едва боярыня уехала, — вызвал дьяков.
— Сдаётся мне — юродивый тот сам не разбойник ли?
В вотчину Кашина поскакал переряженный дьяк.
Круг почитателей юродивого рос с каждым часом. Холопям пришлись по мысли проповеди Василия. Всё, что покорно переносили они от господарей, всё, что годами складывалось в груди затаённым возмущением и ненавистью, — смело бросал за них в лица дьякам обличитель.
— Чмутит, — донёс воеводе язык. — Не инако — ведомы ему те людишки разбойные!
Едва Выводков оставил вотчину Кашина, его встретил отряд стрельцов.
— Откель Бог путя дал? — спросил с усмешкой голова.
Рубленник кичливо выпрямил грудь.
— Армате Христовой гоже ли ответ держать перед арматой князей земных?
Переряженный дьяк запальчиво подскочил к голове.
— А холопей чмутить — положено ли армате Христовой?!
Блаженный встряхнулся, будто невзначай больно ударил веригами по плечу дьяка и гулко отрезал:
— Да и положено ли мором морить, а и измываться над смердами?
Разинув рты, людишки восторженно слушали дерзкие речи нагого.
Вдруг к рубленнику подскочил монах и сорвал с него крест.
— Ересь! Потварец сей ересь сеет середь крещёных! Аще речено: кой хулу на володык возводит, тот дьяволу служит!
По знаку головы стрельцы опасливо окружили Василия.
Толпа клокотала, дробилась на части, зловеще наседала на стрельцов и друг на друга.
— Ужо накликаете кручину на нас, убогих! — кричали, надрываясь, сторонники Выводкова.
— Взять в железы! — ревел монах, потрясая в воздухе кипарисовым восьмиконечным крестом. — На дыбу еретика!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
С утра до ночи толпились любопытные у приказной избы.
Сам губной староста пытал узника.
— А не вспамятуешь, куда бояр схоронил? — добродушно хихикал он, забивая под ногти Василия иглы.
Стиснув зубы, Выводков протяжно выл, умолял о пощаде, но ни единым мускулом
При каждом выкрике пытаемого толпа срывала шайки, молилась и готова была при первом знаке броситься на избу.
Староста изо всех сил зажал щипцами сосок Василия.
— Откроешь разбойное логово — волей пожалую!
— Не ведаю!..
Жёны полоненных князей не отставали от воеводы. Настойчивее всех требовала освобождения узника жена Апраксы, глубоко верившая в доподлинную святость его.
В день, когда на дворе приказа готовились дыбы, на погост сошлись тьмы людишек.
С огромным трудом сдерживали толпу отряды ратников и стрельцов.
Со связанными на спине руками узник спокойно вышел из подвала и, глядя проникновенно перед собой, направился к дыбе.
Вдруг он побледнел и зашатался. В толпе стояла Клаша.
Удар батога вывел рубленника из оцепенения.
У дыбы стал губной староста.
— Надумал, смерд?
Выводков по-волчьи оскалился.
— Не ведаю. А и ведал бы, нешто допустил бы псов в вольницу вольную?!
— На дыбу его!
Долгий и пронзительный свист прорезал воздух. Его заглушил тотчас же многоголосый крик.
— Горим!
Объятые страхом, люди бросились в разные стороны. Кто-то взобрался на звонницу. Густым дымом пожарища взвился к небу набат.
— Горим!
Взвизгнули стрелы. Давя друг друга, толпа навалилась на ратников.
— То Бог воздал за блаженного! Божье то знамение!
Староста и дьяк шарахнулись к избе. Их перехватили змеи капканов.
Взмахом ножа один из беглых перерезал верёвки на узнике.
До Ивана Постного [66] отлёживался Василий. Под наблюдением общинников ему прислуживали губной староста и дьяк.
66
Иван Постный — 29 августа (11 сентября), день усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. В народе известен под названием Ивана Постного, или Головосека.
— Были умельцами извести молодца — покажите милость в здравие обернуть, — зло вращая белками глаз, шипели беглые.
Как только староста окреп, вся деревня потребовала казни полоненных.
Первыми вывели на поляну бояр. За ними приволокли старосту и дьяка.
Выводков приветливо снял шапку.
— По-вашему сробил — логово узрели вы.
Он неожиданно рассвирепел и, схватив за ворот дьяка и старосту, больно стукнул их лбами.
Два общинника, принявшие на себя обязанность катов, с наслаждением засучивали рукава.