Розы в кредит
Шрифт:
XI. «Who's who» [5] роз
Свадебный пир, завершивший церковный и гражданский обряды, состоялся в «Постоялом дворе „Лесная чаща“ на одной из автомагистралей. Быстрота, с какой Мартина остановила свой выбор именно на этом, а не на каком-либо другом из ресторанов, которые она посетила, заставляла предположить, что выбор был ею сделан уже давно, иначе она всех замучила бы, без конца взвешивая все за и против, прежде чем решиться. Так оно и было на самом деле: еще задолго до встречи Мартины с Даниелем под арками Жинетта как-то привезла Мартину в этот ресторан, и Мартина тогда же решила, что хорошо бы отпраздновать свадьбу с Даниелем именно здесь. Заново отделанный дом выходил прямо на шоссе: ни единого деревца вокруг, на гудронированной дороге – только белые бочки с красными ободьями, и в них торчат
5
Биографический словарь (англ.)
– Представьте себе, – кричал мсье Донель, – этот дом давно меня интересует! Рад, что попал сюда. Сколько лет проезжаю мимо в Париж… Обыкновенный старый дом… И вдруг – «Постоялый двор». Додумались же! «Лесная чаща» – и не единого дерева… Я все время недоумевал, кто отважится посетить такой ресторан… Оказывается, мы!
– Папа, не стой среди дороги, тебя сшибут.
Дочь его Доминика была похожа на отца, такая же высокая, немного сутулая, с тяжелым пучком черных волос, но, по-видимому, настолько же сдержанная, насколько отец экспансивен и болтлив.
– Обратите внимание, – продолжал кричать мсье Донель, уже входя в дом, – ни души! И не думайте, что это из-за свадьбы, нет, я ни разу не видел здесь ни одной машины перед домом, ни одного посетителя в саду!
Вслед за ними подъехали мадам Донзер, мсье Жорж, старая кузина, у которой мадам Донзер частенько ночевала в былые времена, приезжая в Париж из деревни, аптекарь и аптекарша. Именно они привезли всю компанию на своей машине. Мадам Донзер, очень взволнованная, быстро прошла через зал в сад, где был накрыт свадебный завтрак.
– Дети уже здесь, мсье Донель, я видела их машину, настоящая бонбоньерка. Я тороплюсь, мне хочется взглянуть, как там обстоит дело с завтраком…
– Все в порядке, мадам, вы останетесь довольны и новобрачная тоже, сказал хозяин ресторана, который стоял посреди зала, принимая гостей.
В зале темно и прохладно, каменные толстые стены, бревенчатый потолок, камин из резного камня – сразу видно, что у этого дома за плечами немало веков. Теперешний хозяин поставил вдоль стен банкетки, обитые огненно-красным хлорвинилом, и столики, крытые пластмассой тоже красного цвета. Бар, бутылки, желтый лакированный паркет дансинга. На стенах между медными кастрюлями и жаровнями висели фотографии жокеев, лошадей и картины, изображающие обнаженных женщин. Хозяин выглядел внушительно: высокий, с могучим торсом, с удивительно узкими бедрами и большим яйцевидным животом, который не шел ко всему остальному, был как бы приставлен. И при всем том – голова Цезаря, смуглое, ухоженное и властное лицо. Не исключено, что хозяин попал сюда из Марселя, по пути задержавшись на Монмартре. Он низко поклонился седовласой мадам Денизе в безупречном туалете от Диора, которую сопровождал ее друг, бывший автомобильный гонщик, а теперь шикарный представитель фирмы, торгующей особо дорогими машинами. Друг мадам Денизы был элегантен элегантностью техника и спортсмена – загоревший, сухой, поджарый. Его белая машина с откидным верхом была настоящим чудом, особенно для людей понимающих. Мадам Дениза захватила с собой Жинетту и ее маленького сына Ришара, удивительно белокурого, с толстым задиком. Жинетта, одетая в пастельные тона, казалось, вся состояла из рисовой пудры, крема и духов. В глубине темного зала солнце, как ножом, вырезало ослепительный четырехугольник двери, ведущей в сад.
Там был накрыт стол. Гравий скрипел под ногами гостей. Солнце палило, сад, совсем молодой, всего несколько лип с подпорками, их светлые блестящие листики на коротеньких ветках не давали даже намека на тень. Кое-где на цементных подставках
Мама Донзер про себя подумала, что хуже Мартина не могла бы и выбрать; молодые всегда думают, что они умнее всех, а на самом-то деле – разве это не настоящая катастрофа?! А впрочем, желтые зонтики, красные с белым плетеные кресла – все это в конце концов выглядит на солнце довольно весело! И завтрак был вкусный, даже больше того – превосходный и обильный. Мадам Донзер вынуждена была признать, что действительно за уплаченную цену-это просто невероятно! И вина, и ликеры… Ведь приглашенных было человек сорок… Ну и жара! Мадам Донзер незаметно сняла под столом туфли. Дети Доминики, освободившись от накрахмаленных рубашек и белых замшевых туфель, голые до пояса, с наслаждением разминали пальцы, бегая босиком по саду. Молодежь сбежала в прохладный зал, не дожидаясь мороженого и фруктов – им подадут туда. Они тотчас же запустили проигрыватель на полную мощность. Тень от дома покрывала теперь треть сада; три официанта, прислуживавшие за столом, с неизменной улыбкой, как это и полагается на свадьбе, поставили в тень шезлонги и столы, чтобы можно было отдохнуть после еды в относительной прохладе, попивая кофе и ликеры.
Мадам Дениза была очень довольна проведенным днем, она правильно поступила, осчастливив своим присутствием обыкновенную маникюршу, но она никак не ожидала, что у нее на свадьбе встретит такого достойного человека, как мсье Донель. И сестра жениха, эта высокая дылда, тоже ничего – вполне приличная дама. А о еде и говорить нечего! Даниель, несомненно, хорошо воспитан, но есть в нем нечто такое, что смущало мадам Денизу… и все же он вполне привлекателен.
– У вас прекрасная профессия, мсье Донель, – сказала она отцу Даниеля, смакуя вкусный кофе.
– Эта профессия у нас в крови, мадам, Даниель и его двоюродные братья четвертое поколение Донелей-садоводов, – мсье Донель посмотрел на мадам Денизу, и во взгляде его, как и у его сына, сквозило невинное простодушие самой природы, – а внуки, которые тут бегают, если они не изменят традиции, станут пятым поколением.
Пятое поколение занималось в этот момент тем, что дразнило через забор индюшек: Поло – двенадцатилетний мальчик, круглоголовый, с волосами щеткой, такой, каким был Даниель в его возрасте, и его сестричка Софи, похожая на мать, но обещающая восполнить то, чего не удалось достигнуть матери… Смуглая, как мать, с такими же густыми, темными волосами и до того застенчивая, что посторонний взгляд приковывал ее к месту, и тогда глаза у нее от страха заволакивались восхитительной дымкой.
– Этот мальчик, – продолжал мсье Донель, – уже умеет прививать розы и не отходит от садовников. Родился он в 1940 году, а мой дед, который, насколько мне известно, первый в нашем роду занялся розами, родился в 1837 году. Он был младшим в многодетной семье, и мой прадед отдал его в пятнадцатилетнем возрасте в соседний замок, где он стал помощником садовника.
– Так же поступают с младшими сыновьями в больших аристократических английских семьях: им не полагается наследства, и они уходят из дому искать счастья, – мечтательно вставила мадам Дениза.
– Да, если хотите… хотя обычная многодетная семья – это не совсем то же, что большая аристократическая! Владелец замка, граф Р., был любителем цветов и держал первоклассного садовника. Мой же дед проявил редкостные способности к садоводству… женился он на дочери садовника!
Все засмеялись, и мсье Донель продолжал:
– Их первый ребенок родился в 1860 году, и тогда дедушка решил вернуться на родную ферму и стать садоводом; ему нелегко было убедить своих родственников испробовать новую культуру, вы ведь знаете, крестьяне – народ медлительный, упрямый, недоверчивый. В конце концов для него выделили землю, которая должна была ему достаться по наследству, – настоящая победа! У нас землю дробить не принято!… Тогда дедушка начал разводить цветы, главным образом розы. Продавать их ездили в Париж, на рынки Сите и Мадлен. Нельзя сказать, чтобы это приносило крупные доходы, но все-таки давало больше, чем земледелие, и мало-помалу он, можно сказать, отвоевал землю под розы. Но только его сын окончательно забросил земледелие и стал заниматься одними цветами. Старая ферма и все ее земли отошли под плантации роз. Постепенно розы вытеснили все другое. Мой отец, Даниель Донель, был великий специалист по розам. Я назвал сына в его честь. Надеюсь, он не посрамит имени.