Ртуть и соль
Шрифт:
– Входите, – бросает он. В комнату вваливаются трое парней, хмурых и взвинченных. Их можно понять – этой ночью назначен набег на скотобойни.
– У тебя все готово? – Черный Салли, коренастый, похожий на крысу бандит исподлобья смотрит на Эда. – Нодж сказал выступать.
– Давно готово, – кивает Сол, поправляя жилетку.
По приказу Однада ему соорудили подходящий для местных костюмчик: холщовые брюки, серую рубашку, потертый, заплатанный жилет и мятый войлочный котелок. Все не очень хорошо подогнанное, плохо пошитое и уже порядочное время ношенное кем-то другим. Застиранные пятна крови наводили на нехорошие мысли о судьбе
– Берите эти два, – указывает Эд на стоящие в углу аккуратные ящики из плотно пригнанных досок. – И несите осторожно.
Третий ящик он берет сам – иначе чичестеров не заставить даже подойти к ним. Бандиты до колик боятся взрывчатки, хоть и стараются никак этого не выдать.
Позади – четыре дня напряженного труда. Седой, с опухшим от пьянства лицом стеклодув делает по заказу Эда приличный набор лабораторной посуды. Однад расплачивается с мастером не скупясь, но передачу денег сопровождает словами: «Не стоит об этом болтать. Можешь без языка остаться». В распоряжении Эда оказывается еще несколько комнат – теперь ему есть где развернуться. Условия далеки от идеальных, но становится легче. Правда, и работы гораздо больше – Сол за это время спал в общей сложности часов десять.
К утру пятого дня в его распоряжении оказывается три самодельных пироксилиновых мины почти килограмм весом каждая. Этого вполне хватит, чтобы устроить в скотобойнях настоящий переполох.
На улице уже совсем темно. Редкие фонари по углам мыловарни с трудом разгоняют влажный, липкий от глицерина сумрак, здорово смердящий вываренной костью. Чичестеры собираются на выходе из паба, их уже никак не меньше трех десятков.
– Салли, – Однад даже перед боем не изменяет своей франтовской манере. Белизна его сорочки заметна даже в полной темноте, а волосы сверкают бриолином, – возьми двоих, и идите с жонглером. Смотри, чтобы все прошло как надо! После, как все случится, я хочу видеть вас в драке. Тебя это тоже касается, Сол. Достань себе кусок кирпича и дубину покрепче. Пригодится.
– Лучше нож и пистолет, – Эд испытывающее смотрит на Ноджа.
Тот нехорошо ухмыляется.
– На них ты еще не заработал. Выдвигаемся, парни!
Банда в молчании начинает движение, заполняя собой улицу. Тяжелые ботинки стучат по булыжной мостовой, им вторит тяжелое сопение. Кто-то оглушительно высмаркивается, кто-то мрачно похлопывает полированной дубиной по затянутой в кожаную «обрезку» ладони. Красные пятна нашивок на жилетках похожи на пятна крови, котелки, набитые всевозможным тряпьем, натянуты по самые уши, превратившись в импровизированные шлемы. Остается позади черная громада фабрики, не прекращающая дымить даже ночью. Узкие улочки вокруг пусты – только редкие бродяги-псы разбегаются, опасливо тявкая на мрачную толпу. Иногда слышно, как впереди, предчувствуя беду, кто-то спешно захлопывает ставни. Эду на это плевать. Он несет свой ящик бережно, как ребенка, и единственное, что беспокоит его сейчас, – вопрос: все ли он сделал правильно. Если со взрывами не заладится, дело может обернуться для чичестеров большой кровью. И для самого Эда не в последнюю очередь.
Черный Салли подхватывает Сола под локоть, уводя в один из проулков. Двое с ящиками идут следом.
– Шевели костями, – шипит Салли, ускоряя шаг. – До скотобоен еще два квартала, и срезать особо не получится.
Эд кивает. Взрывать надо точно по расписанию: перед самым налетом, ни раньше ни позже. Неверный момент даст
Крысы разбегаются из-под ног, бродячие коты недовольно шипят, вспрыгивая на заборы и подоконники. Вдали слышен протяжный колокольный звон.
– …шесть, семь, восемь, – считает удары Черный Салли. – Надо шевелиться. Сейчас Уиншип отзвонит конец смены, и мясники повалят смывать с себя кровь и кишки. Однад все хорошо рассчитал.
Они ускоряются, переходя почти на бег. Вынырнув из какой-то подворотни, упираются в кирпичную стену, выщербленную и покрытую темными пятнами. Салли останавливается, переводя дыхание.
– Все. Пришли.
Эд оглядывается. Слева стена тянется еще на метров пять, оканчиваясь углом. Справа, шагах в трех, к ней вплотную пристроен какой-то дом в три этажа высотой и совсем без окон. Этот угол засыпан целой горой хлама – гниющих отбросов, тряпья и еще черт знает чего.
– Ворота там, – указывает Салли налево.
Эд кивает. Одна из мин должна открыть банде проход, две другие – устроить мясникам теплое приветствие.
Минирование ворот – самая легкая часть. Ворота – две железные створки на тяжелом засове, висящие на кирпичных столбах. Эд ставит мину под одним из столбов, проводит шнур за угол.
– Зажжешь сразу после того, как услышишь взрывы внутри, – говорит он чичестеру с порванной ноздрей. – Или когда увидишь Однада с парнями.
Теперь начинается настоящее веселье. Никакого плана скотобоен у чичестеров нет – только рассказы пары пойманных мясников. Но сначала стена – четыре метра кирпича, перекрывших путь.
Салли взбирается наверх по куче отбросов, временами проваливаясь в них почти по колено. Чичестеры специально собрали эту кучу здесь, и в основе ее были обычные бочки для масла, но маскировка чертовски убедительна – Эда тошнит от одного только вида этой кучи. Краб, второй чичестер, подает Салли ящик.
– Давай, жонглер, – хлопает он Сола по спине. – Чего встал?
Под ногами мерзко хлюпает, подошва скользит. Черный Салли подхватывает Эда за руку, но помощи тому не требуется – еще секунда, и он взлетел бы на стену, лишь бы не оставаться по колено в этой дряни.
Салли уже внизу, принимает ящики. Эд спускается следом, спустя несколько секунд к ним присоединяется Краб. Темнота вокруг непроглядная, в горле першит от запаха тухлых потрохов.
– Куда теперь? – шепчет Эд.
– Сейчас свет должен гореть только в раздевалке, – сплевывает Салли, – найдем.
Они крадутся мимо огороженных загонов, смердящих ям и длинных рядов бочек. Чертовы скотобойни кажутся Солу бесконечными – за очередным ангаром всегда вырастает следующий, такой же темный и пахнущий запекшейся кровью.
– Пришли, – дергает его за рукав Черный Салли. Другой рукой он указывает на деревянное здание в два этажа высотой. Окна подмигивают желтоватым газовым светом, в них то и дело мелькают мужские силуэты.
– Ставим мины под дальний правый и ближний левый углы, – шепчет Сол. Вообще, в подрывном деле он не смыслит ровным счетом ничего, но такая расстановка кажется ему логичной. Была мысль швырнуть одну из мин внутрь через окно, но окажись потолки высокими, а комната – просторной, взрыв оказался бы просто дорогим фейерверком.