Ртуть
Шрифт:
Кингфишер не обратил на него ни малейшего внимания. Он все еще смотрел на меня.
— Этим мечом были убиты тысячи людей, — прорычал он.
— Не думаю, что это делает его особенным, — ответила я. — Тебе, наверное, стоит узнать независимое мнение.
— Ха! — Ренфис засунул кулак в рот и прикусил костяшки пальцев, пытаясь подавить смех. Русариус оглядел каждого из нас, его теплые карие глаза перебегали с меня на Кингфишера, на Рена, а затем на Эверлейн, которая стала пунцовой и демонстративно просматривала стопку книг, лежащую на столе.
— Я не понимаю, — сказал
— Давайте уже начнем, а? — прервала его Эверлейн. — Мы теряем время, а нам предстоит обсудить очень многое. Фишер, сядь и перестань хмуриться. Тебе это не идет. Рен, иди в тот конец и проследи, чтобы он оставался на своем месте. Саэрис, садись сюда. — Она указала на стул в самом конце длинного стола — как можно дальше от того места, куда она велела сесть Кингфишеру.
Русариус хмурился, все еще пребывая в замешательстве, но тут Эверлейн сунула ему в руки книгу, и его лицо просияло.
— Ах, да, чудесно! Зарождение Ивелии. Одна из моих любимых.
Я опустилась на свое место, хотя бы для того, чтобы прекратить битву взглядов, к которой меня молча призывал Кингфишер, но чуть не вскочила с него в знак протеста, услышав это название.
— Книга по истории?
— Одна из лучших, — ответил Русариус, сияя. — Но здесь не только история. В ней есть несколько глав об этикете и политике фей, которые, как мне кажется, будут очень полезны в данной конкретной ситуации.
— Меня не волнует история Ивелии. И на этикет мне тоже плевать.
— Понятно, — пробормотал Русариус.
— Ваша политика и ваши дворы меня не интересуют, — продолжила я. — Я хочу выяснить, как снова открыть эти ртутные порталы, а потом сделать это и убраться отсюда ко всем чертям. Вы все продолжаете настаивать на том, что мой брат и мои друзья мертвы? — Даже произнести эти слова вслух было трудно. У меня сжалось горло, когда я заставила себя продолжить. — Если они мертвы, то я хочу увидеть их тела своими глазами. Я хочу похоронить то, что от них осталось. Они не заслуживают того, чтобы их оставили под палящими солнцами на растерзание крысам и стервятникам.
В библиотеке воцарилась тишина. Рен еще даже не присел. Он быстро начал надевать доспехи, которые принес с собой, словно они могли понадобиться ему в любой момент.
— Саэрис, прошло уже больше недели. Уверена, что уже слишком поздно для этого, — мягко сказала Эверлейн. — Как бы ни было тяжело, для тебя будет лучше, если ты просто смиришься с тем, что…
— У тебя есть брат, Эверлейн? — выплюнула я.
— Я… — Она быстро заморгала, растерявшись. Ее глаза почему-то метнулись к Кингфишеру, который не отрывал взгляда от какой-то точки в другом конце библиотеки, его взгляд был невозмутимым. — Да, есть, — сказала она.
— И ты любишь его?
— Конечно.
— Ты бы не хотела знать наверняка жив он или мертв, любой ценой?
Она сидела очень тихо, с прямой спиной, но внутри у нее как будто что-то надломилось. Она опустила взгляд на свои руки, сцепленные на коленях, и тихо сказала:
— Прости, Саэрис, но все гораздо сложнее.
— Правда? — резко спросил Кингфишер. Он больше не смотрел в пространство. Его глаза впились в Эверлейн с такой силой, что я возблагодарила богов за то, что он не смотрит на меня таким взглядом. — Люди, как
— Фишер, — сказал Рен.
Я вздрогнула, когда Фишер отвернулся от Эверлейн и посмотрел на меня.
— Они не скажут тебе этого, потому что хотят, чтобы ты была покладистой. Но есть шанс, что твои люди еще живы. Вполне неплохой шанс.
В моей груди вспыхнула искра надежды.
— Как? Что ты знаешь?
— Фишер! — воскликнула Эверлейн.
— Милостивые боги. — Рен повернулся и отошел от стола, в отчаянии проводя руками по мокрым прядям волос. Только Русариус оставался спокойным.
— Мадра очень давно использовала Солейс, чтобы запечатать проходы, но раз меч вернулся к нам, и среди нас появился алхимик, значит, она знает, что со дня на день война окажется у нее на пороге…
— Она не знает, что у нас есть алхимик, — возразила Эверлейн.
— Без нее проход не открылся бы, — возразил Кингфишер. Не удержавшись, он спросил меня: — Какое войско сейчас у Мадры?
— Не знаю. Одна, может быть, две тысячи.
— Две тысячи? — Кингфишер фыркнул. — Не имея в распоряжении мощной армии, она знает, что будет сметена тридцатитысячным войском фей, как только Беликон откроет дверь в ее мир. Она солгала ему. Обманула его. Перекрыла его торговые пути в другие миры. Не говоря уже о том, что до сих пор ходят слухи, будто наследник Дайанта находится где-то в Зилварене. Король захочет войны, и кровавой. Он воспользуется этим как предлогом, чтобы убедиться, что в Серебряном городе не останется никого, кто мог бы бросить ему вызов в борьбе за трон. Мадра не станет сжигать десять процентов своих людей, чтобы отомстить одной глупой девчонке. Она призовет их в армию.
Призовет в армию?
Кингфишер думал, что Мадра скорее вложит меч в руку Хейдена, чем убьет его? Может ли это быть правдой? В Зилварене уже несколько столетий не было никаких войн. Пустыня брала большую десятину, когда вооруженные силы пытались пересечь ее. К тому времени, когда армия достигала Зилварена, она становилась вдвое меньше, чем в начале пути, и была сильно обезвожена. Не имея доступа к источнику воды, они никогда не могли победить, поэтому в конце концов перестали нападать. Мадра больше не держала армию, как много веков назад. Да она и не нуждалась в ней. Но если Кингфишер прав и она опасается, что из ртути поднимется армия, то, возможно, она призовет людей в свое войско. Хотя мне не нравилась перспектива войны между этим королевством и моим собственным, такая возможность давала мне некоторое время. Я хваталась за соломинку, но это было хоть что-то.
— Значит, только алхимик может открыть пути между Ивелией и Зилвареном, верно? — спросила я.
Эверлейн побледнела.
— Это опасный процесс, Саэрис. И мы даже не уверены, что именно ты активировала ртуть в прошлый раз.
— Солейс был в ее руке, — категорично заявил Кингфишер. — В том зале больше никого не было. Харрон не мог пробудить ртуть, и я точно не делал этого. Если бы я был способен активировать его, я бы давно, очень давно сравнял этот адский город с землей.
Он сказал это без всяких эмоций. Это был очевидный факт. Он уничтожил бы миллион жизней в мгновение ока, вот так просто. Я верила ему. Он бы вообще ничего не почувствовал.