Ртуть
Шрифт:
— Кто-то заходил сюда и трогал меня?
Кэррион со стоном откинул голову назад.
— Я задаю тебе тысячу вопросов, а в ответ получаю встречный. Боги. Да, они приходили и прикасались к твоим рукам. Они сказали, что исцеляют тебя.
Конечно, когда я посмотрела на свои руки, укус Оникса исчез, как и маленькая ранка от феи. А вот след от ожога Нимерелем все еще был на месте, но едва виден. Кожа на ладони была нежной на ощупь, она снова стала розовой и уже не выглядела так, будто вот-вот лопнет и начнет сочиться гноем.
Кингфишер.
Впервые после пробуждения я оценила ситуацию. Хейден был жив, и с ним все было в порядке. Элрой тоже. По крайней мере, на данный момент. Но теперь я застряла в пограничных землях Ивелии, в самом центре войны между враждующими группировками бессмертных, и Кэррион Свифт требовал от меня объяснений, почему.
Я рассказала все, что знала, расхаживая по комнате и осматривая ее. В комнате не было окон, и это стало моим первым разочарованием. Никакого способа оценить окружающий нас пейзаж, да и возможности выбраться на свободу тоже не было. Спальня — потому что это была спальня — была вдвое больше моей комнаты в Зимнем дворце. Здесь стояли четыре большие двуспальные кровати, по две с каждой стороны, застеленные толстыми красивыми покрывалами ярких голубых и зеленых тонов, на каждой из которых лежали кучи больших и маленьких подушек. Большую часть каменного пола покрывал плюшевый ковер. На стенах висели тканые гобелены. В дальнем конце комнаты пылал большой камин, рядом с которым на широком столе стояли миски с фруктами, хлебом, копченостями и сырами, а также четыре медных кувшина с водой и два отдельных таза для умывания.
Ни к чему из этого не прикасались.
Судя по помятым простыням и подушкам, Кэррион, должно быть, спал на ближайшей к столу кровати, а значит, еду он должен был увидеть в первую очередь, когда проснулся, но он даже не налил себе стакан воды.
Он стоял, сложив руки на груди, нахмурив брови и наклонив голову, и слушал меня, вникая в подробности всего, что со мной произошло, не подавая ни малейшего вида, что верит моим словам. Когда я закончила, он надул щеки и тяжело опустился в одно из кресел у камина, проведя руками по волосам.
— Значит, ты поцеловала того парня. Того, с жутким мечом и плохим характером?
Я уставилась на него, не понимая вопроса. Наконец я спросила:
— А при чем тут это?
Кэррион покачал головой.
— Ты права. Не обращай внимания. Итак, у тебя есть способность пробуждать эту ртуть. Портал, в который затащил меня твой новый парень…
— Он не мой парень.
— …и никто другой не мог этого сделать уже тысячу лет. А теперь ты дала какое-то нерушимое обещание злобному легендарному воину фей, который, возможно, совершенно безумен. Ты не знаешь, что ему от тебя нужно…
— Он хочет, чтобы я изготовила для него реликвии. Чтобы больше представителей фей могли путешествовать, не теряя рассудка.
— Но как ты собираешься
— Она скоро выяснит это.
Инстинктивно я потянулась к кинжалу, который должен был быть у меня на бедре, но нашла лишь воздух. Кингфишер стоял в дверях, небрежно положив руку на рукоять Нимереля. Его брови сошлись на переносице, образовав жесткую линию над сверкающими зелеными глазами. Казалось, за ним всегда ходят тяжелые тучи, но сегодня в Кингфишере было что-то особенно мрачное и грозное. На нем не было доспехов поверх черной рубашки и штанов, но серебряная пектораль, как всегда, прикрывала его горло.
Кэррион вздрогнул, когда Фишер вошел в комнату, и встал между мной и темноволосым воином, что вызвало у Кингфишера ироничную улыбку, пока он оглядывался по сторонам.
— Просто чтобы ты был в курсе всех фактов, — сказал он спокойным тоном. — Я безумен лишь наполовину. И да, твоя подруга связана со мной. Она сказала, что только благодаря ей ты еще жив? — Фишер взял яблоко из вазы на столе и повертел его в руках. — Я хотел оставить тебя в Зимнем дворце, но она была непреклонна, что ты должен поехать с нами.
Кэррион слащаво улыбнулся мне.
— А я-то думал, что ты меня разлюбила. Должен сказать, я бы предпочел остаться в Зилварене. Я собирался заключить выгодную сделку, которая сделала бы меня очень богатым человеком.
Кингфишер замер, пальцы плотнее сжали рукоять Нимереля. Его взгляд метался от Кэрриона ко мне и обратно, затем он посмотрел в другой конец комнаты, казалось, в никуда. Медленно он опустил яблоко обратно в чашу.
— Мне нужно, чтобы ты пошла со мной, человек, — сказал он.
— Замечательно. Еще один день побуду твоей марионеткой. Как мне повезло.
Он серьезно посмотрел на меня.
— Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать.
— О? — Я не смогла сдержать иронии в голосе. — Значит, если я решу остаться здесь и скажу тебе, чтобы ты шел нахрен, ты не сойдешь с ума и не прикажешь мне пойти с тобой?
— Я буду немного раздражен тем, что ты мне отказала, — сказал он. — Но теперь, когда мы здесь, список неотложных дел, которыми я должен заняться, просто огромен. Просьба раскрыть глубины своих способностей и применить их для спасения бесчисленного количества жизней, чтобы ты могла, в свою очередь, вернуться домой в свой пыльный город, стоит в этом списке ниже, чем ты могла подумать.
Кэррион поднял руку.
— Когда он так говорит, я голосую за то, чтобы ты пошла и помогла ему разобраться с проблемой реликвий.
Я схватила его за запястье и потянула руку вниз.
— Ты не имеешь права голоса. А ты, — сказала я, надвигаясь на Фишера. — Ты уже один раз обманул меня, чтобы добиться своего. Я не собираюсь делать то, что ты хочешь только потому, что ты туманно намекнул, что позволишь нам вернуться в Зилварен, как только я закончу делать для тебя реликвии.