Рубеж Стихий. Книга 2. Иные знания
Шрифт:
Очнувшись после нападения в доме Даи, Рут довольно скоро поняла: многое теперь придется принимать на веру, как данность. Иначе очень просто сойти с ума.
Почему-то неожиданно быстро стало казаться, что Мик был рядом всегда. Тоска и страх за Лайма – огромные, нескончаемые, но как будто притупленные всем случившимся и огромным расстоянием – словно на короткие секунды делались меньше рядом с Миком. Страх отступал.
Теплилось еще какое-то тревожное чувство в груди, которого она совсем не помнила по прошлой жизни. В нем был Огонь Мика – внезапно куда более близкий, чем
Однако все попытки Рут поговорить с Миком о предложении Кая натыкались на упорное молчание с его стороны.
– Неужели тебе все равно, что именно он был на допросах Лики и Лайма? Представляешь, что он там мог вытворять? Ты правда не понимаешь, к чему это идет, Рут? – спросил Мик в один из дней. Он казался бесконечно утомленным всем происходящим.
– Не понимаю, – честно призналась Рут.
Мик присел рядом.
– Я тоже хотел бы им помочь. Но что, если это ловушка?
– Он уже здесь, Мик, – Рут почувствовала, как голос начинает ее подводить. – Тогда мы уже в ловушке.
– И это не было моим решением, – Мик на мгновение спрятал лицо в руках.
Рут попыталась представить его в другой, прошлой жизни. Незнакомца, не отягощенного вечной борьбой и сомнениями. Без шрама на лице, улыбающегося, в компании Мирры и Риккарда безмятежно шагающего по улицам Предела. Получалось плохо.
Начинать войну невыносимо сложно, но такому, как Мик, еще труднее было ее прекращать хоть ненадолго. Рут хотела пуститься в объяснения, что Кай не Аврум, не цензоры и не вся императорская армия, вместе взятые, с ним нет смысла вступать в этот бесполезный каждодневный бой, но встретилась с грустным растерянным взглядом – и не сказала ни слова.
– Можно? – Рут осторожно взяла его за руку, не дожидаясь ответа. Шрамы привычно заныли.
Она выучила это творение еще в самом начале обучения при Дворах. На первый взгляд совсем простенькое, оно, однако, требовало определенной сноровки. Загвоздка была в искренности намерения – для творений подобное было необычно, их исполнение мало зависело от расположения творца. Это же получалось лишь в том случае, если творящий действительно желал для другого умиротворения и отдыха. Рут с радостью наблюдала, как веки Мика прикрылись, на лице застыло редкое спокойствие, напряженные плечи расслабились. От ее рук исходило зеленоватое свечение и мягкое, убаюкивающее тепло.
– Спасибо, – почти не размыкая губ, прошептал Мик.
– Тс-с-с…
Рут боялась, что не справится, собьется и в любой момент творение прекратится. Она очень давно не занималась целительством, и кисти начинали болеть.
– Сиди тихо. Долго все равно не получится.
1009 год от сотворения Свода,
2-й день второго зимнего отрезка Элемента, недалеко от Илистой Заводи
Куница
Куница стиснула челюсти. Она попыталась переключиться на пейзаж за окном, но глазу не за что было зацепиться. Только унылые голые деревья, растаявший снег и грязь. Земля Болот, изнанка Элементы. Путешествия в глубь страны редко можно было назвать увлекательными, а в эту пору они становились просто невыносимо тоскливыми. Как будто мир сделался
Куница ощутила, как к подавленности и злости примешивается привычный страх. Она прикрыла веки и плавно выдохнула через нос. Все в порядке. Это отличное, надежное воздушное судно, одно из лучших во всей Элементе. С ним ничего не случится. Уже скоро она очутится в Илистой Заводи.
Надо было срочно гнать от себя хандру. Куница попыталась еще раз перечитать ненавистный отчет, но знакомые строки плыли перед глазами. Фальшивка. Впервые в жизни с ней играли ее же методами – и победили. Желчный привкус этого поражения преследовал Куницу день и ночь.
Ей велели направить в Элинту самых сильных – и она не могла оплошать. Вожак был лучший, Куница знала, что безупречнее справилась бы только она сама. Но Аврум приказал оставаться в Пределе.
Она не сомневалась, что Вожак получил ее послание. И что в письме шла речь о целом отряде отменных бойцов, как и настаивал Император. И что Летящая почта полностью под ее контролем. Ничто не могло пойти не так. В конце концов, это была всего-то пара зеленых юнцов, решивших поиграть в мятежников.
А потом двое паршивцев каким-то чудом разнесли по кирпичикам целое здание и сбежали, лишив Куницу ее лучших людей. И Вожак почему-то – как выяснилось позже – взял с собой всего двоих творцов. Кто-то успел вмешаться и спутать все карты, подставив Куницу и дав соплякам уйти.
Удушливый спазм сдавил горло, когда она вспомнила свой последний отчет Авруму. Его надменный, равнодушный взгляд. Недоумение и презрение в голосе. Полный лживой заботы совет «передохнуть». Она не справилась, и ее исключили.
В носу противно защипало. Куница закусила губу, продолжая стискивать злосчастный отчет. В нескольких местах чернила расплылись, превратившись в мутную кляксу. Главный цензор должна была свергать, а не быть свергнутой. А теперь тот, кому она жизнью клялась служить, сомневается в ее силах и преданности. Стыд ощущался склизкой громадиной, давящей на грудь и мешавшей дышать.
Не в состоянии больше сопротивляться, Куница зажала рот рукой, глуша беззвучные рыдания. Все равно на судне была только она и пожилой равнодушный пилот, не сводивший глаз с пути. Бартен поплатится – и то, что он незаменимый хранитель бесценного Знания, его никак не спасет. Он обманул ее. В том, что это он был во всем виноват, Куница почти не сомневалась. Слишком много Бартен знал и слишком уж часто вставал у нее на пути в последние месяцы.
Куница попыталась глубоко вздохнуть и дрожащими руками достала из сумки носовой платок. Склянки, хранившиеся в другом кармане, мелодично звякнули. Как все же хорошо, что для ядов существовали противоядия и ей когда-то удалось настоять именно на отравлении Майи, а не иных способах убрать ее с дороги. Чудесная предусмотрительность: теперь у нее будет не просто единомышленница, а еще и приманка, чтобы выманить Кая в Элементу. Что ж, все не зря.
Из носа текло – сейчас Куница сделалась противна самой себе. Но даже это оказалось не бессмысленно. Из души будто вымыло все лишнее – и вышедшая из берегов река вновь вернулась в русло, оставив лишь незамутненную, кристально чистую злобу. Прекрасное топливо, чтобы двигаться дальше. Они все еще поплатятся.