Рубеж Стихий. Книга 2. Иные знания
Шрифт:
«Остановись!»
Кай не понял, кричала Дарина вслух или только у него в мыслях. С огромным трудом он зажмурился и приказал Стихии утихнуть.
Дарина вторила ему, и, пусть не с первого раза, Вода и Воздух подчинились. Они отступали нехотя, как будто томились в неволе слишком долго и теперь страшились быть запертыми вновь. Постепенно шум стих, и Кай решился открыть глаза.
Зрелище было жутким. Среди обломков мебели и остатков разрушенных стен лежали искалеченные тела обидчиков, кто-то громко стонал. Захватчика Дарины придавило обвалившимся потолком – из-под глыбы торчала только неестественно
Посреди того, что раньше было комнатой, застыли невредимые Мик, Рут, Дарина и трое неизвестных Каю мастеров. Стихия подчинилась и пощадила их тоже.
Первым в себя пришел Мик.
– Бежим, – он схватил оцепеневшую Рут за руку. – Сюда скоро придут остальные. Ягода и Стин должны были подготовить воздушный корабль.
Каю казалось, будто это не он сам, а кто-то другой спешит по заледеневшей улице, то и дело теряя равновесие и спотыкаясь. Со странным равнодушием и спокойствием постороннего наблюдателя он отмечал, как горят от быстрого бега легкие и до костей пробирает озлобленный себерийский мороз, как нелегко удержать поскользнувшуюся Дарину и не упасть самому. Все это как будто просто не могло быть правдой.
Им вслед оглядывались и даже что-то кричали, но ни один из них не замедлился. Как и говорила Дарина, бежать было совсем недалеко. Какая-то минута – и двое испуганных немолодых творцов уже вели их в неприметный грязный двор, где на тесной воздушной пристани ждало судно.
Кай откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Силы резко покинули его, все внутри дрожало. Картины разрушенной таверны и искалеченных тел безостановочно мелькали в голове, отчего становилось совсем тошно. В каком-то дальнем углу сознания Кай отметил, что они взлетели, но он все равно не почувствовал себя в безопасности.
Первой мыслью Кая, когда его схватили за плечи, было сразу же напасть в ответ. Но он открыл глаза, и оказалось, что мир состоит сплошь из рыжих непослушных прядей, лезущих в нос и в рот, и что-то разглядеть за ними решительно невозможно. В следующую секунду на шее, сразу под ухом, сделалось тепло и мокро. Дарина, не стесняясь, шумно плакала.
Кай растерялся, не зная, как поступить. Майя ненавидела, когда кто-то заставал ее в подобном состоянии. Он хорошо помнил, как она всякий раз надменно покидала комнату, закусив нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Но Дарина, громко всхлипывая, явно не пыталась скрывать слезы – ворот его рубашки совсем промок.
Помедлив пару мгновений, Кай все же обнял ее за трясущиеся плечи. Все слова утешения казались ему невозможно глупыми, неуместными и неправильными. Его самого до сих пор колотило от произошедшего.
Второй рукой он осторожно пригладил волосы Дарины, мешавшие ему дышать, и повернулся к окну. Внизу стремительно уменьшались узкие кривые улочки Элинты. Вскоре их сменили бескрайние хвойные леса, напомнившие Каю вечернее море, видневшееся из окон спальни Майи. Он чувствовал, как Дарина постепенно успокаивается и затихает, но так и не решился убрать ладонь.
1009 год от сотворения Свода,
1-й
Рут
– Я знаю, как вывести их. Дарина может подтвердить.
Дарина кивнула.
Рут не сводила со своего далла встревоженного взгляда, но он молчал, крепко стиснув челюсти и отвернувшись от Кая.
– А наши родители? – наконец решилась спросить Рут, так и не дождавшись ответных слов Мика.
– И мои родные… – умоляюще почти прошептала Дарина.
– Нет, – Кай покачал головой. – Только Лика и Лайм. Я не был на остальных допросах и не имею ни малейшего представления, где их камеры. В Водные тюрьмы нельзя идти наугад.
– Ну да, как тогда объяснишь своим приятелям, где нас поджидать, – зло прошипел Мик, по-прежнему не глядя в его сторону.
– Слушай… – Кай начал было что-то говорить, но прервался. Рут заметила, как Дарина успокаивающе коснулась его плеча.
Рут знала, что Мик был измотан. Дни в Краю Озер давались им тяжело, на далла без конца сыпались новые и новые задачи, Рут все чаще ощущала себя совершенно бесполезной. Не хватало запасов, большинство бойцов плохо обучены, а Себерия, по словам Мика, оказалась совершенно не готова к атаке. Оставалась надежда на то, что новые силы продолжат прибывать и каким-то чудом удастся выиграть время и подготовиться получше. Хуже всего дело обстояло с воздушными судами – их производство строго контролировалось императором, детали доставались ценой огромных усилий, и именно кораблей не хватало больше всего.
Но даже это и близко не стояло с их провальными попытками создать хоть одно достойное творение в паре. Мик всякий раз впадал в такую мрачную раздражительность, что к нему и приближаться не хотелось.
И все же никакие взвинченность и усталость не казались Рут достаточной причиной, чтобы сначала ценой подобного риска везти Кая в Себерию, а потом открыто враждовать. Она совсем не помнила их с Дариной по прошлой жизни, но теперь эти двое тут, на их стороне. И Кай может помочь спасти Лайма.
– Сколько человек тебе нужно, чтобы попытаться их освободить? – спросила Рут, чуть подавшись вперед. Мик, не привыкший, чтобы она интересовалась подобным, взглянул озадаченно и недовольно.
– Есть тропа, которой бежала Дарина. О ней мало кому известно. И я знаю примерное расписание надсмотрщиков. Думаю, хватило бы, ну, скажем, пятерых – совсем для надежности, – с сомнением произнес Кай.
– Исключено, – нахмурившись, оборвал его Мик.
Рут ждала, что далл добавит что-то еще, но он развернулся и молча вышел из комнаты, избегая смотреть кому-либо в глаза.
От резкого хлопка дверью Лита, задремавшая в кресле у стихийного камина, проснулась и захныкала. С момента приезда Кая она все сильнее напоминала одичавшего зверька: тощая, насупившаяся, она теперь порой сторонилась даже Дарины. Только бросала на всех исподлобья злобные тоскливые взгляды.
– Ты тоже не веришь мне? – негромко спросил Кай, когда Дарина отошла к Лите. В его голосе Рут не услышала раздражения или обиды, одну только усталость.
– Я не знаю, – она не видела смысла лгать. – Я ведь почти не знакома с тобой и Дариной. Но многое отдала бы за то, чтобы еще раз увидеть Лайма живым и невредимым.