Рубеж-Владивосток
Шрифт:
Тоненький треск резанул слух, и я встрепенулся. Иней пополз по стеклу, расползаясь паутиной.
В этот самый момент меня осенило, что вижу в инее знаки, какие в бегущей строке были в той кабине, которую сломал.
Но это уже не важно. Смерть пришла.
— Ложись! — Визжу не своим голосом, отскакивая от окна. И накрываю собою оторопевшего Максима.
В следующее мгновение раздаётся оглушительный взрыв, вышибающий окна, как пыль. Звенящим ливнем вместе со стеклом врываются ледяные осколки, уничтожающие всё живое на своём пути.
Вместе
Потому что на училище напали оргалиды.
Глава 6
Первое боевое столкновение
Звон в ушах не прекращается, когда выхожу из умывальника в центральный проход, оставив лежать ошалевшего Максима.
Вонь от палёного человеческого мяса выворачивает. Добавляет позывов и скребущее от кирпичной и цементной пыли горло.
Ужас пытается овладеть мной, когда вижу своих товарищей, корчащихся в крови, нанизанных на балки от кованых перегородок кубриков и придавленных кусками стен. Целая рота полегла с первого же удара, тела во льду, стекле, кирпичах, черепице и кусках металла. Одних ранило и оглушило, других убило мгновенно. Стонут, кашляют.
Досталось всем. Потому что с большой долей вероятности во время удара не было почти ни одного юнкера, кто не глазел через окна.
И мало кто придал значение живому инею — предвестнику смерти.
В сознание вспышками врывается прошлое, но я беру себя в руки. И прежние ощущения лишь помогают мне соображать.
Даже когда, дальняя стена казармы неожиданно начинает разваливаться под натиском твари, оказавшейся за долгие годы впервые так близко.
Совершенно игнорируя постройку, оргалид метров шести в высоту проходит казарму насквозь в направлении плаца.
Массивное кристаллическое тело движется с усилием, но всё равно протискивается с омерзительным скрипом, стёсывая мелкие иголки, которые сыплются прямо на тела юнкеров, жаря их заживо и заставляя беспомощно и протяжно стонать от мучительной боли.
Завидев тварь, взводный подползает и зажимает рот самому крикливому юнкеру с вывернутым наружу животом. Второй дрожащей рукой он осколки льда с него смахивает. На меня вдруг смотрит с прищуром, будто сомневается, чудится ли ему.
Затем машет, чтоб ложился.
Вижу, лицо ему посекло и спину разодрало сильно. Истекает кровью взводный и сделать ничего нельзя. Наряду с частой дрожью от пола из дыр снаружи доносится всякий шум. Пушки над головой долбят с раскатами грома, пулемётная трель раздаётся, винтовки хлопают то близко, то далеко, кирпич с черепицей обваливается, облицовка ссыпается, елозит что–то и шаркает. Звенит и лязгает металл под дрожь земли, трескают осколки под рёв тварей со всех сторон.
Бой, похоже, идёт по всему училищу.
Крики людские раздаются! Женские!
Встрепенулся сразу.
Татьяна! Только бы уцелела! Должны были укрыться, должны… волна по казарме ударила, не по ним!
К тумбе вахтенной ринулся,
— Что ты собрался делать, Андрей? — Раздаётся бессильное от взводного.
— Убивать их пойду, — отвечаю жёстко, глядя на дыру, оставленную оргалидом.
— Спрячься парень, без толку всё.
Не слушаю его. Иду к оружейке, из каптёрки высовывается юнкер перепуганный. Хорошо, что целый.
— Помоги штабс–капитану, — говорю ему.
Юнкер окидывает центральный проход взглядом, и его тошнит. Он даже на ногах удержаться не в силах, по проёму сползает.
Вскрываю оружейку. Ломаю с ноги первый же замок в деревянной пирамиде. Она караульная, здесь патроны россыпью по пять в планках, и по одному.
Отточенными движениями беру подсумок, сыплю в него горсть патронов. Трёхлинейку хватаю первую попавшуюся, заряжаю, досылая патрон в патронник.
Осознаю горькую реальность, что не смогу убить оргалида из такой винтовки, но отвлечь хотя бы сумею!
Рвусь из казармы, стекло скрипит под подошвой. Плавится всё вокруг, дымится, булькает со стонами из десятка глоток. Всё, термическая реакция от ледяной шрапнели пошла окончательная…
А я спускаюсь по чудом уцелевшей лестнице, сжимая челюсть. На втором пролёте она начала обваливаться, спрыгнул! Завалился по инерции, удержав винтовку. Сверху посыпалось! Перекатился, вываливаясь наружу и собрав спиной все камни по дороге.
На улице всё в дыму! С неба очередной дирижабль падает горящий, прямо на трибуну обрушивается, обволакивая пламенным покрывалом!! В груди ухает, будто сам падаю. Первой брусчатку встречает кабина с экипажем и орудиями, разбивающаяся вдребезги за плацем. Звук от удара просто ошеломительный. Кажется, в дыму я уловил, как кто–то попытался выпрыгнуть на лету.
Земля дрожит, как при землетрясении. Такое бодрит и возвращает в реальность. А то вдруг подумалось, что всё это страшный кошмар.
Не зевая по сторонам, ринулся налево от подъезда, где Татьяну слышал в последний раз. И сразу наткнулся на обвал из стены и крыши! Рука торчит под куском кирпичной кладки, и в груди холодеет.
Винтовку ремнём за спину закидываю, и бросаюсь разбирать завал. Нет… не она. Похоже, юнкер. Мёртвый уже.
Чуть в сторону подаюсь, разбираю дальше. Ссыпается сверху кирпич! Осколки сыплются. Трещит куча и разваливается, обдавая красной пылью.
Поднимаю голову вверх, и перехватывает в груди.
Сверху оргалид на меня смотрит!
Замираю, стараясь не дышать.
Знаю, что формами они бывают разными, облик зверей наших принимают порой или нескольких сразу. Этот размером с лошадь считается самым мелким, на собаку похож, морда треугольная, дьявольская скалится, по три глаза прозрачными выпуклыми каплями с обеих сторон, вместо зрачков красные линии сверху вниз зигзагом. Шкура в кристаллах прозрачных, а дальше тело белое в венах всё фиолетовых, которые скелет его обрисовывают переплетениями.