Рубеж-Владивосток
Шрифт:
Глава 9
Новые знакомства
Страшновато вот так без повода драться, если уж начистоту! Мандраж присутствует и делу мешает.
Подныриваю под удар! И пробежав пару метров, снова встаю в стойку. Чёрт возьми, куда его бить–то?! Везде мышцы прут.
— Бегать от меня будешь, мальчишка? — Выдаёт противник недовольно. Лицо широкое, ноздри раздутые, как у быка, глаза дикие.
Мальчишка? Ростом я лишь чуток ниже. Зря побрился перед отъездом, меня даже всерьез воспринимать
Три боя, и «боров» выдыхаться стал.
А точнее, хотелось бы верить, что он выдыхается!
Снова атаковал казак с замахом и на этот раз пониже руку пустил. Подныриваю вновь и бью в район печени.
Как в кирпичную стену ударил, аж кисть прострелило. Но казак развернувшись, покривился слегка. И разъярился ещё больше! Но локти опустил в защиту, двинув на меня уже осторожно.
И как пробивать эту крепость?
Зажимает к краю условного ринга своей тушей, прямо на зевак и хук пробивает левой! Успеваю уклониться, уткнувшись в него, и по затылку чиркает.
С другой стороны прилетает точно в ухо. Треск и звёздочки из глаз, шею больно дёрнуло. Потрясённого меня отталкивает к центру ринга.
Зеваки орут в поддержку обоих, но некоторые уже смеются гадко.
По реакции толпы почуял неладное! Так и вышло. Не успел прийти в себя, здоровяк налетел и долбанул уже в другое ухо.
Повело, и я рухнул на вытоптанную землю, благо не брусчатку. Мдя, поплыл я знатно.
Барышни ахнули, гусары загудели разочарованно. Казаки смеются.
Коротышка навис надо мной:
— Ну что, юнец? Всё?
— Лошадь отличная, сударь, благодарствуем! — Посмеиваются шутники.
— Казак Степан! Четырёх побил! — Объявляет коротышка.
И меня бодрит тут же, будто нашатырь в нос бьёт. Э, нет. Так просто не сдамся! По морде получил и страха больше нет. Только злость и задор.
— А не спешите, братцы, — говорю, поднимаясь резво! Силу в ногах и руках вновь почуял. Кулаки туго сжал.
— Какой настырный! Держит удар! — Хвалят. Зааплодировали выборочно.
Степан смотрит, как на предателя. Мотает ряхой широкой угрожающе, мол, сам нарвался. И бросается на меня, как на самого злейшего врага. Обрушивает серию ударов, словно успел отлично отдохнуть! Всё принимаю на блоки, закрыв лицо и сократив дистанцию, чтоб кулаки не разогнались. А они у него тяжёлые!!
Подгадываю темп меж ударов, и выбрасываю апперкот! Щёлкает челюсть вместе с моими косточками. Кисть на этот раз немеет.
Но оно того стоит, Степан падает навзничь. Вся толпа зрителей затихает мгновенно.
Похоже, оторопели все. Даже мои немногочисленные болельщики.
— Уложил–таки! — Взвизгнул какой–то дядька и засмеялся один, как дурак.
Другие загалдели.
— Молодец парень! Не робкого десятка! Боксёр небось…
Позади
Здоровяка растормошили.
— Где мальчишка?! — Первое, что сказал, очухавшись.
Стал подниматься, снова повело, завалился на своих казаков тушей огромной, еле придержали.
— Всё, остынь, Степан, — сказали ему угрюмо свои же и похлопали по плечам.
Пока одевался, коротышка мне сто рублей помятыми императорскими банкнотами отслюнявил недовольно под присмотром бравых гусар.
Только уезжать собрался, к лошади подойдя. Окликнули!
— Обождите, сударь, — раздалось с нажимом.
Обернулся с холодеющей грудью.
У меня ж ни клинка, ни винтовки, ни ножа на худой конец. Только уши горят в прямом смысле слова.
А тут гусары стоят! Усами шевелят. Два корнета и семь унтер–офицеров, среди которых и тот, кого Степан последним уложил. Некоторые на вид моего возраста, может, чуть старше. Сабли, револьверы, винтовки, всё, как положено.
— Что такое, господа? — Спрашиваю официозно, но с глубочайшей настороженностью. Не убьют, но отобрать деньги могут, если отойду с ними по дурости в тёмный закоулок поболтать.
— Далеко вы, Андрей, ехать собрались, на ночь глядя? — Спросил один с хитрой улыбкой.
— Да с такими деньжищами, — добавил светловолосый корнет.
Тааак.
— В поместье Сабуровых спешу, во второй эскадрон шестого хабаровского полка, ротмистр Грибоедов ждёт, — ответил.
— Ааа, а мы с третьего.
— Так вы ж не гусар, аль мундир в карты проиграли, сударь? — Уточняют настырные.
— Да и не знаем мы вас, — заявляют с подозрением. — С такой физиономией заметили бы давно в полку.
— Я поместья хозяин, — говорю уже спокойно. — Предоставил землю под лагерь, так и познакомился с ротмистром и его товарищами.
— А, неужели с барином имеем честь?
— С барином, и надеюсь на благородство ваше, — отвечаю, выдохнув.
— Уже проявлено при расчёте, — стукнул каблуками второй корнет с бровями густыми, намекая, что это они за ухо организатора и подтащили мне рубли отдавать.
— Мы трактир хороший знаем, составите компанию? — Предлагают.
— И к чему такое внимание? — Спросил серьёзно.
— Интересным человеком видитесь, Андрей, — признался светловолосый корнет.– Небось, случилось чего, раз по морде получать полезли. Не за рублями же, раз барин.
— Может и за рублями, — бурчу.
Лыбятся добродушно.
Краем глаза вижу, что народ расходится нехотя особенно казаки. На меня поглядывают недобро.
Не знаю, что и думать. Войска регулярные, все они на службе. За разбои на каторгу без всяких церемоний сошлют. Но мало ли что в голове у того же Степана. Сто рублей — это годовое жалование служивого.