Рубеж. Пентакль
Шрифт:
– Я – Денница!..
Рванулась в небо Черная Птица, ударила крыльями.
– Я – Денница. Я – Несущий Свет. Уходи, уходи, Ирина! Сейчас… Сейчас не время. Сейчас – война.
– Нет! – Она закричала, глотнула ледяной воздух, обернулась, надеясь его увидеть…
Тщетно! Только тьма, только звездный огонь.
– Денница! Денница! Я хочу быть с тобой! Я хочу быть с тобой!..
– Хорошо. Протяни руку.
Черная Птица взмахнула крылом… рукой, в глаза ударило синее пламя, закружило, бросило в сверкающий, кипящий водоворот…
– Не
Ярина кивнула – ей не было страшно. Его рука была тепла и тверда.
– Когда откроешь глаза – не удивляйся. Ты увидишь не все. Даже я вижу не все.
Она удивилась, хотела переспросить, но поняла – не время. Не все? Ну и пусть! Лучше что-то, чем пустое ледяное небо.
Ярина открыла глаза. Открыла, зажмурилась…
Голубым огнем горела сталь. Слепящей лазурью. И был таким же лазурным стяг – огромный, тяжелый.
– Кого ты привел, сын греха? Или забыл Азу и Азеля? Забыл своего отца?
Синим светом сверкали глаза того, кто стоял напротив. И не было у него возраста, как нет возраста у небес.
– Я ничего не забыл, Архистратиг! Она – дочь Хавы. Сейчас решается и ее судьба тоже.
Ярина оглянулась. В темно-лиловом плаще стоял Денница – без лат и без шлема. Лишь серебряный обруч сверкал в волосах.
– Пусть остается, – Архистратиг презрительно скривился. – Она все равно ничего не увидит. Не увидит – и не поймет.
Ничего не поймет? Девушка быстро осмотрелась. Ну так уж и ничего! Холм, вокруг поле, а поперек поля – войско. И еще одно – напротив. А тут, никак, переговоры?
Над миром божиим стояла серая тьма. Ничего не разглядеть – ни хоругвей, ни доспехов. Но почудилось Ярине, будто сила, что за спиной Денницы стоит, совсем малая. Добро, если пара сотен наберется! А напротив…
– Ты рассчитывал на пять войск, Несущий Свет? Ты ошибся. Они все со мной – и Задкиэль, и Рафаэль, и Иофиэль, и Рахаб, и другие. А во главе них – я. Не ожидал?
Легко улыбнулся Денница. Поднял взгляд к серым небесам.
– Не ожидал, Архистратиг. Значит, и ты теперь – раб Самаэля?
Темным огнем полыхнули синие глаза. Дрогнул голос.
– Лучше… Лучше поклониться Самаэлю, чем тебе, сын греха! Лучше сохранить порядок, пусть даже ценой крови, чем дать волю этим… этим…
Молчал Денница. Молчал, в серое небо смотрел.
– Ты знаешь, я долго ждал. Я не хотел вмешиваться. Но сейчас – время выбора. Если рухнут Рубежи, мир превратится в хаос!
– Так сказал Самаэль, – Денница усмехнулся, не отводя взгляда от серого марева наверху. – А я скажу другое. Когда рухнут Рубежи, дети Адама станут, наконец, свободными. И настанет новый мир.
Колыхнулся голубой стяг. Злым пламенем горели глаза вождя в сияющих латах.
– Мир низших тварей! Мир грешной плоти!
– Я покажу тебе вещь, – Несущий Свет протянул вперед руку, раскрыл ладонь. – Ты скажешь, что это, без подсказки?
О чем они? Ярине вдруг показалось, что слыхала уже она о таком. Слыхала – или читала, или Хведир-Теодор рассказывал…
– Это все слова, сын греха! Только слова! Я не знаю имен зверей и гадов, зато знаю, кто ты, Светоносный! Тебе не поможет словоблудие. Чтобы сокрушить Семь Воинств, нужно иное, совсем иное. Веди своих заброд! Веди! Чего же ты ждешь?
– Знака! – Рука Денницы еле заметно пожала ее пальцы. – Знака, Архистратиг!
Серым было небо, безвидным. Но вдруг почудилось Ярине, что колыхнулось марево, и словно чья-то длань отдернула занавес…
…Проснулась – долго понять не могла. Когда же поняла – не по себе стало. Сон ли это? А если сон – то от бога ли? Как назвал Денницу пан Архистратиг? Светоносный?
Дрогнуло сердце. Вроде бы и нет в том имени ничего дурного, напротив. Светоносный свет людям несет, тьму разгоняет. Ведь и бог, перед тем, как мир творить, свет возжег!
Отчего же так страшно?
Странное было платье – не шелковое, но и не аксамитовое. Словно парча, только легкая, невесомая. А красоты такой – залюбуешься. Переливается ткань серебряным огнем, не хочешь, а рукой погладишь.
– Не хочу, – Ярина опомнилась, оттолкнула обнову. – Не надену! И не пойду никуда.
– Но господин наместник велели!
Девушка вздохнула. Переспорить служанку оказалось мудрено. Да и понимала: не в служанке дело. Не в ней и не в платье из ткани невиданной. Не хотелось в очередной раз чужой наказ выполнять. И ведь не просто чужой!
– Господин наместник просил поторопиться. Господин наместник просил госпожу пройти в Зал Грамот.
Просил! Вежливый он, пан Мацапура!
Этим утром Ярина впервые смогла встать. Нога, что с подрезанным сухожилием, по-прежнему не слушалась, но все же стоять было можно. И тут озаботился Дикий Пан – прислал со служанкой трость. Легкую, твердого дерева, с узорной резьбой – тоже серебряной.
Для гостьи дорогой ничего не жалко!
Вздохнула панна сотникова. Поняла – придется идти. Не таков Мацапура, чтобы отговорки слушать. Не захочет она – на веревке притащат. Голой.
Замок не удивил. Видела такие Ярина возле Киева-города. Старые Паны строили. Ладные фортеции – с добрыми стенами, с бойницами, с главной башней-донжоном. После гетьмана Зиновия мало их осталось – пожгли да по камню разобрали посполитые. И не только у Киева такие стоят. И у Валок тоже. Бывала в одном похожем замке пана сотникова, гостила – не забудет. Только там все больше подвал осматривала.