Рубин царя змей
Шрифт:
— Все, кроме Лейджи и Фардии, — ответила она, кивнув в сторону двоих лежащих немного в стороне незнакомок. Обе совершенно случайно оказались жгучими брюнетками с немного высокомерными выражениями красивых лиц. Единственная разница между ними была в том, что одна оказалась смуглой, а вторая — белой, как молоко. — Они сайяхасси. Лейджа — казиса Саримарха, а Фардия — царя Аджансара.
— Ого, — пробормотала Иллиана. — Мы должны говорить им “вы”?
— Не обязательно. Хотя Фардия это любит, — улыбнулась Миллита.
— А разве она не выше нас по иерархии, — задумчиво
Миллита покачала головой.
— Статус у мираев — сложная штука. Царь — главнее своих сыновей. Но его сайяхасси — не может быть главнее царевичей. А значит, не может быть и главнее нас, ведь на нас распространяются их статусы.
— Голову сломать можно, — фыркнула Иллиана и отвернулась от двух сайяхасси, которые будто принципиально не смотрели в их сторону.
— Можно, — усмехнулась Миллита. — Но лучше не надо.
Девушки улыбнулись друг другу и посмотрели вдаль, на бескрайние просторы Шейсары.
— Миллита, — через несколько мгновений молчания вдруг проговорила Иллиана. — А у царя Аджансара есть царица? Я никогда не слышала о ней.
— Царица? — вскинула брови девушка. — Конечно, нет. Как ты могла о ней слышать? Нариссия Эннариш умерла при родах. Это произошло более сорока лет назад, и с тех пор царь так и не нашел себе новую жену.
— При родах? — нахмурилась Иллиана. — А разве мать Торриена не отошла в мир иной так же?
Миллита кивнула и странно взглянула на нее.
— Все верно, — проговорила она. — Говорят, что царь очень любил и свою жену, и свою первую сайяхасси. И, потеряв обеих, решил больше не жениться. Впрочем, это могут быть просто слухи. Мираи — довольно хладнокровные существа… хотя иногда и кажется иначе.
Она сделала короткую паузу и слегка покраснела, через секунду продолжив:
— А что тебя удивляет? Только не говори мне, что ты не знаешь об этой проблеме.
— О какой проблеме? — переспросила Иллиана, догадываясь, что ответ ей не понравится. На спине вдруг выступила холодная испарина. Дурное предчувствие резануло.
Миллита глубоко вздохнула и посмотрела вдаль.
— Что ж… боюсь, ты будешь сильно удивлена…
И спустя небольшую паузу продолжила:
— У мирев есть определенная проблема с деторождением.
Иллиана побледнела.
— Какая именно?
— Я начну немного с другой стороны, — проговорила Миллита. — Дело в том, что яд мираев — это то, что перешло к ним от змей много веков назад. Однако этот яд обладает особенными свойствами. Говорят, что во времена Иль-Хайят это и вовсе было особенным веществом, которое становилось ядом лишь для врагов. А в мирное время секрет, выделяемый клыками, служил афродизиаком для их пар. И не более того.
— Афродизиаком? — вспыхнула Иллиана, вспоминая то, что видела вчера в купальнях.
— Да, — кивнула Миллита. — Это вещество и сейчас приобретает такие свойства, когда мирай или мирайя находятся в эротическом возбуждении. Однако во всех остальных случаях их яд — это действительно яд.
— Но я не понимаю, как это связано с деторождением? — решила вернуться к первоначальной
— Прямым образом, — ответила хасси наследника. — Когда происходит зачатие ребенка от мирая, будущая мать испытывает на себе действие яда. Если беременной оказывается нагиня, то ее яд отравляет ребенка, а яд ребенка отравляет ее саму. Однако младенцы оказываются сильнее защищены в утробе матери, и они, как правило, справляются с отравой. А матери — нет.
— Что? — округлила глаза Иллиана. — То есть беременность у мираев всегда заканчивается смертью матери?
— Не всегда, — покачала головой Миллита. — Примерно в половине случаев. Иногда — реже.
— Какой кошмар, — не верила своим ушам девушка. — А что же тогда случается, если сайяхасси беременнеет от мирая?
Миллита слегка сжала губы.
— У человеческой девушки выжить, как ни странно, чуть больше шансов. Смерть наступает примерно у одной матери из трех.
— Да это же… это… — У Иллианы не хватало слов. Но она постаралась взять себя в руки. — А почему у людей больше шансов выжить? Разве мы можем лучше справиться с ядом, чем мирайи?
— Нет, — покачала головой новая знакомая. — Просто на нагов практически не действуют лекарства. Их кровь отторгает любые недостаточно сильные составы, нейтрализуя их. Их невозможно вылечить, в отличие от нас. Хотя… — Она сделала небольшую паузу и глубокомысленно произнесла: — При этом их и значительно сложнее отравить. Сложнее, чем нас с тобой, например. Мираи ужасно живучи. Как я и сказала, лекарства на них не действуют, но это не требуется, потому что они почти не болеют. Их кровь уничтожает большинство токсинов. И здесь судьба словно сыграла с ними злую шутку. Мираев не берет практически никакой из известных ядов. — Она сделала короткую паузу и мрачно закончила: — Кроме их собственного.
— Да уж, очень забавно… То есть человеческие девушки выживают чаще, потому что их лечат? — приподняла бровь Иллиана, озвучив догадку.
— Именно, — с абсолютно серьезным лицом кивнула Миллита. — Мираи очень ответственно подходят к вопросу зачатия и деторождения, и над тем, чтобы спасти каждую отдельную мать, каждый раз борются сотни врачей. Людей спасти иногда удается с помощью антидота. Но мирайи выживают, только если их природная устойчивость к ядам особенно сильна, потому что существующий сейчас антидот уничтожается в их организме ещё до того, как успевает сработать.
— Просто замечательно, — с раздражением выдохнула Иллиана.
Миллита вопросительно посмотрела на нее.
— Чего ты расстраиваешься? Конечно, это очень грустная ситуация, но мы, к счастью, не сайяхасси. Нам это не грозит. У простых хасси, как мы с тобой, слишком мало шансов выносить младенца. Поэтому мираи ограждают нас от таких неприятностей. Мне каждый день дают пить специальный отвар трав, от которого я становлюсь не способна зачать. Тебе тоже должны его давать.
— Да, конечно, — громко сглотнула Иллиана. — Я же хасси, конечно дают.