Рубин Good
Шрифт:
Слова о "персональном участии" - мне были чужды, а вот слово "корысть" - отозвалось приятным эхом.
Таким образом, не прошло и двух недель, как мы покинули родной гамбургский порт, и поплыли навстречу прибыльным планам. Казалось, ничто в целом мире не остановит нас, поскольку мы были переполнены благими намерениями и торговым интересом.
– Какими намерениями?
– переспросил Дафни из Нидерландов.
– Благими...
– едва не рявкнул Гуго Уфлянд, но его вовремя удержали.
Чуть успокоившись, капитан продолжил, как ни в чем не бывало.
– Увы...
– сказал он, - отважный король Ричард так и не дождаться нашей продовольственной
– Э-э... брат, эту историю мы уже где-то слышали...
– ухмыльнулся Али Ахман Ваххрейм.
– Ничего-ничего, - недовольным тоном молвил Гуго Уфлянда.
– Я готов повторить снова и снова, что король Ричард I покинул Палестину задолго до того, как мы сумели туда добраться.
– Всему виной, конечно, брат Иоанн?
– тихонько справился кто-то из гребцов.
– Ясное дело...
– уверенным кивком подтвердил капитан Гуго Уфлянд.
– Он превратил достойного рыцаря в жалкого раба обыкновенных семейных неурядиц, заставляя его бежать домой куда бойчее иной собаки, чего не удалось сделать самому Саладдину*...
– Ну...
– обронил один из прикованных к веслам англосаксов, гордо поводя плечами.
– Салладин - Ричарду не указ.
– Ну конечно, - язвительно хмыкнул Гуго Уфлянд.
– Какой там Салладин, когда речь идет о твоей королевской заднице, оголяемой любезной роднею буквально на ходу.
– Свинья...
– прорычал англосакс.
– Как ты смеешь говорить так о моем короле?
– А что такое?!
– сурово насупившись, заметил Гуго Уфлянд.
– Король, он ведь тоже человек, а не канделябр на стене, и мозги у него варят не лучше самых обыкновенных - крестьянских.
Гребцы тихонько заржали.
– Ну, так вот...
– миролюбивым тоном произнес Гуго Уфлянд.
– С мозгами или нет, но благодаря собственной смекалке король Ричард Львиное Сердце сумел ускользнуть из жаркой арабской кухни без особых угрызений совести, оставив орды магометанских баранов на собственные межплеменные разборки. А вслед за ним уже побежала и остальная шваль, включая отдельно взятых крестоносцев и нашу торговую экспедицию. Причем мы ушли из Палестины с неплохим барышом, избавившись от протухшего гамбургского продовольствия вплоть до последнего фунта.
Не скрою, мы были рады, что остались целы и невредимы.
Однако судьба играет человеком по своим правилам, ибо истинную плату за свои труды я получил только сейчас. Если исключить мизерный аванс, полученный мною еще на засранном пирсе славного города Гамбурга, то, пожалуй, это норманнское весло (тут капитан Гуго Уфлянд гулко постучал по тяжелому гребковому инструменту), является самой наглядной и самой справедливой частью моего честного каперского гонорара...
Гребцы промолчали.
– Вам, конечно, наплевать...
– убитым голосом произнес Гуго Уфлянд.
– Но, по крайней мере, по мне так лучше сидеть с веслом на руках, чем покоиться на морском дне.
Гребцы не возражали.
– Не верите?..
– угрюмо справился Гуго Уфлянд.
– Тогда взгляните на себя еще раз. Мы наглядный пример коварства фортуны. Мы все хотели бы производить законный грабеж во имя царствующих династий и собственных карманов? Разве не так?..
Гребцы задумчиво склонили головы.
– Увы, - философским тоном заключил Гуго Уфлянд.
– Жизнь - это непрерывная череда разбоя и насилия.
– Вчера - грабили мы, а сегодня - ограбили нас. А уже назавтра будьте непременно готовы к тому, что ограбят не только наших детей, но и внуков. Это нормально. Так что, хотим мы того или нет,
Когда Гуго Уфлянд, наконец, заткнулся, очнулся раненный солдат. Прежде чем произнести свое веское солдатское слово, вояка выразительно отхаркался кровью и начал свой грубый, но честный монолог с отборной матерной тирады. Вслед за тем, он взял себя в руки, и речь его преисполнилась малой толикой здравого смысла.
Сходу выяснилось, что, по мнению истинно-служивых людей, главное, чего может достигнуть человек в этой варварской жизни - это не пасть духом, ибо существование человеческое - есть ни что иное, как бесконечное и совершенно скотское кровопускание себе подобных. Вслед затем прозвучала суровая фраза о том, что, в сущности, все народы на земле делятся на три основных лагеря:
Первый лагерь. Это те, кто все время торгуют и продают.
Второй лагерь. Это те, кто все время все время покупают и перепродают.
Ну а на третьем месте устроилась особо одаренная сволочь, чья продажная и торговая сущность не влезает ни в какие ворота.
– И вот такому честнейшему ратнику как я...
– с печалью в голосе констатировал раненый воитель, - приходится все время стоять между ними.
Итак, рассказ раненного солдата, прозвучавший как подлинный исторический факт.
– Двенадцать лет...
– с тяжелым вздохом изрек травмированный воин.
– Целых двенадцать лет, бесконечных, как мрачный сон покореженного разума, я служил капитану Гуго Уфлянду Младшему. Служил верой и правдой. Он нанял меня в 1179 году. Уже тогда я был ловок, находчив и силен, словно молодой медведь, озабоченный постоянной борьбой за выживание. Сытая жратва и неуемный блуд - это все, что интересовало меня в этой жизни. Правда, к блуду я тянулся больше. С этой дикой половой потребностью, когда в чреслах кипит адский огонь и хочется задрать все юбки на свете, мне пришлось бороться долгие годы. И я боролся! Видит Бог, я противостоял греховному соблазну как мог, поскольку безудержное влечение к плотским утехам убивало мою бессмертную душу. Я с утра и до вечера был окружен несусветными передрягами и безбожным лихом, от коего любой здоровый мужчина давным-давно отправился бы в самое средоточие адских печей...
...Как выяснилось немного позже, именно туда я отправился. Эта непотребная дыра, эта откровенно поганая точка моего прямого богоугодного назначения звалась не иначе как "Моя сестра". Подле нее покачивались "Мой старший брат", "Наш веселый кум" и "Простодушная мамаша". А вот за ними уже, в утренней дымке, маячили "Крестный отец самого сатаны" и "Племянник моего свата"...
...Увы, довольно скоро выяснилось, что все эти водоплавающие родственнички только с виду полны гостеприимства и радушия. Это интимное морское семейство пахло солью и запасами тухлой репы. Оно поджидало меня с распростертыми объятиями. Впрочем, не только меня, но и несколько десятков таких же воинствующих недоумков...