Рубин из короны Витовта
Шрифт:
– Владыка пригашает к трапезе…
Острожский и Нис переглянулись и выжидательно посмотрели на Свидригайла, который медленно стал подниматься с лежака.
– Пошли, отведаем того, что монахи приемлют, – и князь Черниговский первым шагнул к двери…
Свидетельство красавицы-графини загнало Минхеля и Гашке в угол. Единственным достижением было лишь то, что кардинально менялся район поисков, переместившись из Германии на территорию давней Литвы. Вернер, которому красота женщины не затмила глаз, как Гашке, склонялся к мысли, что графиня рассказала
Однако пришлось удовлетвориться тем, что удалось узнать. Допущение Гашке, что можно попытаться переговорить с дядей пани Элеоноры, Вернер отбросил сразу. Если там есть хотя бы тень какого-нибудь неприличного поступка, никто из уважаемого семейства ни за какие коврижки не обмолвится даже словом, и всё, что позволено знать чужакам, уже сказано.
Теперь оставалась лишь одна малонадёжная ниточка: опираясь на упоминание графини о поисках, проведённых её дядей, можно попытаться повторить их, и, отыскав того самого Вилька-Заставецкого, узнать хоть что-нибудь, но… Основным препятсвием становилась война.
Во время сентябрьского разгрома польский капитан мог погибнуть, удрать в Англию, попасть в Россию, оказаться в плену или просто затаиться дома. В любом случае, поиски Вилька-Заставецкого выглядели напрасными и, рассылая запросы по концлагерям, Вернер ни на что особо не надеялся. Каким же было удивление и Минхеля, и Гашке, когда пришло официальное сообщение, что капитан Вильк-Заставецкий содержится в офлаге № 6. Обсуждая обнадёживающую весть, Гашке выдвинул предположение, что тут не обошлось без помощи мага и магического кристалла, с чем Вернер тут же согласился.
Как бы то ни было, вскоре раскошный открытый «Опель-Адмирал» мчал по шоссе, заботливо обсаженным фруктовыми деревьями. Ровненькая польская костка [189] стлалась под колёса, которые, чуть подскакивая на мелком булыжнике, издавали успокаивающий шорох. Наверное, удобнее было бы ехать поездом, но Гашке в воинственном запале пожелал осмотреть завоёванные земли, и потому предпочтение было отдано автомобилю.
Офицерский концентрационный лагерь № 6 оказался временным сооружением. Два длинных деревянных барака вытянулись один напротив другого вдоль вытоптанного аппельплаца, в то время как две другие, короткие стороны образовавшегоя прямоугольника, занимали соотвественно хозблок и двухэтажное административное здание.
189
Мостовая из шлифованных камней.
Их ждали, и едва «Опель-Адмирал» затормозил на стоянке, как Минхеля и Гашке приветствовал сам комендант лагеря, который вышел, чтобы лично встретить гостей из Рейха. Не тратя времени, комендант провёл затянутых в эсэсовские мундиры приезжих в здание и, оставив их в полупустой комнате, где, кроме стола и стульев, ничего не было, вышел.
Гашке начал было с интересом рассматривать через окно лагерь, однако не прошло и пяти минут, как дверь скрипнула, и в комнату вошёл
Увидав сразу двух эсэсовцев, он по военной привычке пристукнул каблуками и коротко, без лишней бравады, доложил:
– Капитан Вильк-Заставецкий. По приказу коменданта…
Минхель и Гашке, присматриваясь к так удачно найденному Вильку, выжидающе молчали, и тогда капитан, явно желая избежать неприятных вопросов, твёрдо заявил:
– Сразу предупреждаю: я фронтовой офицер, и всякие военные тайны мне неизвестны.
Вернер, поняв, каких именно вопросов ожидает пленный, поспешил заверить Вилька:
– Прошу не обращать особого внимания на наши мундиры. Мы историки и ищем всё, что сохранилось в семейных архивах и устных рассказах. Конечно, это касается аристократических семей, поскольку опыт показывает, что общая память людского сообщества ограничена двумя сотнями лет.
– Даже так… – Вильк не смог скрыть удивления, смешанного с удовольствием от того, что и его причисляют к аристократам, и уже совсем другим тоном поинтересовался: – И каким же периодом вы занимаетесь?
– Средневековьем, – Вернер жестом пригласил капитана садиться и, когда тот, придвинув поближе стул, сел, закончил фразу: – И если откровенно, то нас интересует, о чём у вас шла речь два года назад, когда вы встречались с графом Мунгази.
– О временах князя Витовта, – усмехнулся Вильк.
Именно в этот момент раздался осторожный стук, и солдат внёс и поставил на стол кофейный сервиз и два блюда: одно с пирожными, а второе с бутербродами.
Кофе был весьма уместной догадкой коменданта. Сразу приметив в глазах пленного голодный блеск, Вернер радушно предложил:
– Прошу, пан Вильк, угощайтесь… – и самолично налил капитану чашечку ароматного напитка.
– Благодарю… – Вильк принял чашечку и, сделав глоток, сказал: – Откровенно говоря, меня удивляет ваш интерес к прежним временам, тем более сейчас. Однако, если он есть, я скажу… Граф нашёл в своём архиве какие-то бумаги, где указывалось, что когда-то мой предок, рыцарь Вильк из Заставцев, и его оруженосец Скочиляс входили до почта рыцаря Шомоши…
– И что, вы ничего нового не смогли сообщить князю? – несколько нетерпеливо уточнил Гашке.
– Нет, – Вильк отрицательно покачал головой, сделал ещё пару глотков, и тут Вернер приметил на пальце капитана перстень, как две капли воды похожий на перстень фон Кирхгейма.
– А эта драгоценность у вас откуда? – показал на перстень Вернер, и чашечка с кофе в его руке замерла.
– О, этот перстень издавна передаётся у нас в роду как наследство… Только это совсем не драгоценность, а обычное стекло. Хотя, надо признать, выглядит весьма богато…