Рубиновый лес. Дилогия

Гор Анастасия

Было это правдой или же нет, но Золотая Пустошь, несмотря на свою трагичную историю, завораживала. Там, где землю не застилал песок, её испещряли глубокие каньоны, которые когда-то были дном ещё одного моря. Звёзды над ними казались ярче, а воздух – суше и теплее, хотя месяц воя только закончился, а месяц синиц ещё не успел полностью вступить в свои права. Жаль, что я была единственной, кто так высоко оценил это место: стоило нам приземлиться на краю Пустоши для привала, как Солярис начал чесаться от мелких песчинок, просочившихся под броню, а Кочевника стало рвать после целого дня полёта.

– Ни за что! – изрёк Кочевник наутро, когда Сол снова покрылся чешуёй поверх белоснежной брони и склонился передо мной, дабы я, ухватившись за гребни, могла

забраться ему на спину. – Я больше ни за что на него не сяду! Он пытался меня убить!

«Ложь, – произнёс голос Сола в моей голове. – Я просто хотел показать ему все прелести полёта».

«Прелестями полёта» Солярис называл ту петлю, которую сделал в воздухе, как только мы взлетели над Рубиновым лесом, и которая чуть не отправила Кочевника в самостоятельный полёт. Честно признаться, даже у меня в тот момент заикнулось сердце, что уж говорить о бедном деревенском парне, который никогда не поднимался выше башни-донжона. Кочевник и так с трудом пересилил страх, чтобы забраться на Сола у хижины Хагалаз: никогда не видя драконов вживую, он буквально открыл рот и даже выронил топор, когда Солярис превратился, нечаянно сломав пару красных деревьев. Кажется, в тот миг я увидела восхищение в голубых глазах… Но оно быстро угасло, когда Сол принялся специально елозить под взбирающимся Кочевником, чтобы усложнить ему задачу. Из-за этих «танцев» тот позеленел ещё до того, как Солярис оттолкнулся от земли.

Металлические кольца на лётном поясе надёжно фиксировали меня между острых гребней, а вот Кочевник несколько раз чуть не напоролся на них, соскальзывая, поэтому пришлось пристегнуть и его тоже. Но не к гребням, а к себе, поскольку длины колец хватило только на это. Судя по гортанному рыку, Солярису это не понравилось, потому он и начал паясничать – мол, раз не может скинуть Кочевника на землю, то заставит его возненавидеть небо.

Из-за этого мы потратили лишний час в Золотой Пустоши, убеждая Кочевника в том, что Солярис больше не будет так делать, и ещё два часа, чтобы я могла отмыть одежду от его рвоты у ближайшей реки, когда Солярис всё-таки не сдержал слова.

Через несколько дней под нами зарябили пёстрые рынки, базары и торговые тракты туата Медб, которые мы старались облетать по краю, избегая слишком людных городов, коих в центре континента насчитывалось немало. А спустя ещё трое суток их сменили глыбы неестественно гладких округлых камней, усеявших всю равнину туата Немайн от границы до Двуязычной реки, делящей его на две половины, – теперь так выглядели горы, расплавленные драконьим пламенем во время войны.

Весь путь до туата Дану, что был последним рубежом перед Кипящим морем и драконьим островом, занял у нас больше двух, а то и трёх недель вместе с остановками в мелких поселениях. К тому моменту Кочевник уже свыкся с тем, что он называл «болтаться в воздухе, как птичье дерьмо», и даже приноровился дремать в процессе, привалившись лбом к моей спине. Я же внимательно вглядывалась в горизонт, стараясь не обращать внимания на подпрыгивания собственного желудка. Нет, не от долгого пребывания в небе, а от мысли, что где-то там впереди нас ждёт и Дайре тоже. Туат Дану был его владениями, и если он до сих пор не бежал оттуда или не спрятался в замке под защитой братьев, то мы вполне могли встретиться вновь. Мне не стоило бояться его, покуда Солярис рядом, но воспоминания о ледяной воде, обжигающей горло и лёгкие, были ещё слишком свежи.

«Остановимся в Луге, – сообщил голос Соляриса в моей голове, и я шумно выдохнула, ведь Луг как раз был главным городом Дану, где проживала правящая семья. – Он ближе всего к Сердцу, а через Кипящее море путь долог. Нужно отдохнуть и купить еды».

Я кивнула, глядя, как под нами проносятся уже не трухлявые деревни и заброшенные на зиму поля, а переплетения дорог и трактов, на которых толкаются гружёные телеги. Торговцы запрокидывали вверх головы и приставляли

ладони козырьками ко лбу, цепенея при виде маслянистой тени, которую отбрасывали перепончатые крылья. Прежде мы с Солярисом никогда не залетали дальше Найси, а потому большинство жителей континента не видели ничего подобного в небе вот уже семнадцать лет. Я не сомневалась, что весть о драконе, пересёкшем четыре туата и движущемся на восток, уже разлетелась по всему Кругу и достигла моего отца.

Сол разрезал хвостом воздух, взвившись вверх, как воздушный змей, а затем резко нырнул вниз за скалы. Там он мог принять человеческий облик, а заодно переодеться – броня была слишком дорогой и искусной, чтобы не бросаться в глаза. К счастью, прибрежных скал в Дану было немерено, как и лесов: первые обступали город со стороны Кипящего моря, а вторые обнимали его со стороны торговых путей. Я старалась не думать о том, что в одном из тех лесов моя мать и угодила в мир сидов, который навсегда изменил наши судьбы. Сейчас нужно было сосредоточиться на Красном тумане, а не на Роке Солнца, даже если одно связано с другим.

Стоило Солярису начать снижение, как Кочевник тут же проснулся, вскрикнул и вцепился пальцами в мою талию, оставляя под одеждой синяки. К счастью, раньше, чем он успел разораться или снова вытошнить, Солярис уже приземлился. Как только мы слезли, оба покачиваясь от головокружения из-за девяти часов непрерывного полёта, Сол тут же уменьшился в размерах и втянул истинную чешую обратно, оставшись лишь в той, которую сплавил в броню кузнец при помощи солнечного огня.

– Держимся вместе, – строго произнёс Солярис, быстро спрятав свою броню под рубаху свободного кроя и плащ с кожаной отделкой до колен, вытащенные из наших походных сумок. – Вороны тоже летают быстро. Уверен, все девять туатов разыскивают нас. Скорее всего, им сказали, будто мы с тобой похитили наследницу трона, – обратился он к Кочевнику, поглаживающему серебряный топор под бобровой накидкой. – Заглянем на рынок, а оттуда сразу в трактир. С рассветом выдвигаемся… Эй, ты куда пошёл?! Я ещё даже не договорил!

Кочевник харкнул на песок прямо у ног Сола, тем самым выражая всё, что думает о его плане, и направился к городу, грузно возвышающемуся над берегом Кипящего моря. Я невольно покосилась на блестящую воду: уж слишком покладистым и спокойным было это море для своего названия – тёмно-синее, как пасмурное небо, но едва накатывающее волны на побережье – всего лишь немного пены и волны высотой по пояс. Тем не менее именно это море, по слухам, переворачивало корабли, а шторм в его центре не утихал ни на минуту. Те, кому всё же удавалось преодолеть его, всё равно жили недолго – разбивались о рифы, которыми было окружено Сердце, точно крепостной стеной.

– Шторм не в Дану. Он дальше. Начинается лишь через пару часов полёта, – произнёс Солярис над моим ухом, и я встрепенулась, заметив, что он тоже смотрит на море, с которого дул холодный ветер. – Грозовые тучи висят низко, так что труда пролететь над ними не составит. Об этом нам не стоит беспокоиться.

– А о чём стоит? – спросила я, и Солярис красноречиво посмотрел Кочевнику вслед, сложив руки на груди. Тот насвистывал себе под нос весёлую мелодию, пиная песок, и нам пришлось засеменить следом, чтобы не упустить его из виду. – Ах, это. О Кочевнике не беспокойся тоже. Я с ним вчера уже поговорила, пока ты свежевал куницу. Он не такой злой, каким хочет казаться, и ни за что не причинит вреда драконам.

– Кочевник? Причинит вред драконам? – переспросил Солярис со смешком, и я осеклась, поняв, что мы с ним думали о совершенно разных вещах. – Да что он может им сделать? Разве что какого-нибудь детёныша до слёз доведёт. Просто мы ведь понятия не имеем, насколько драконы всё ещё озлоблены на человечество… Я всегда смогу защитить тебя, но вот кто защитит его?

– Не может быть… Ты что, заботишься о Кочевнике? – ахнула я нарочито громко, и Солярис шикнул на меня, схватив за локоть. Его зрачки сузились, а взгляд вонзился Кочевнику в спину, но, увы, тот ничего не расслышал.