Рубиновый лес. Дилогия
Шрифт:
Было это правдой или же нет, но Золотая Пустошь, несмотря на свою трагичную историю, завораживала. Там, где землю не застилал песок, её испещряли глубокие каньоны, которые когда-то были дном ещё одного моря. Звёзды над ними казались ярче, а воздух – суше и теплее, хотя месяц воя только закончился, а месяц синиц ещё не успел полностью вступить в свои права. Жаль, что я была единственной, кто так высоко оценил это место: стоило нам приземлиться на краю Пустоши для привала, как Солярис начал чесаться от мелких песчинок, просочившихся под броню, а Кочевника стало рвать после целого дня полёта.
– Ни за что! – изрёк Кочевник наутро, когда Сол снова покрылся чешуёй поверх белоснежной брони и склонился передо мной, дабы я, ухватившись за гребни, могла
«Ложь, – произнёс голос Сола в моей голове. – Я просто хотел показать ему все прелести полёта».
«Прелестями полёта» Солярис называл ту петлю, которую сделал в воздухе, как только мы взлетели над Рубиновым лесом, и которая чуть не отправила Кочевника в самостоятельный полёт. Честно признаться, даже у меня в тот момент заикнулось сердце, что уж говорить о бедном деревенском парне, который никогда не поднимался выше башни-донжона. Кочевник и так с трудом пересилил страх, чтобы забраться на Сола у хижины Хагалаз: никогда не видя драконов вживую, он буквально открыл рот и даже выронил топор, когда Солярис превратился, нечаянно сломав пару красных деревьев. Кажется, в тот миг я увидела восхищение в голубых глазах… Но оно быстро угасло, когда Сол принялся специально елозить под взбирающимся Кочевником, чтобы усложнить ему задачу. Из-за этих «танцев» тот позеленел ещё до того, как Солярис оттолкнулся от земли.
Металлические кольца на лётном поясе надёжно фиксировали меня между острых гребней, а вот Кочевник несколько раз чуть не напоролся на них, соскальзывая, поэтому пришлось пристегнуть и его тоже. Но не к гребням, а к себе, поскольку длины колец хватило только на это. Судя по гортанному рыку, Солярису это не понравилось, потому он и начал паясничать – мол, раз не может скинуть Кочевника на землю, то заставит его возненавидеть небо.
Из-за этого мы потратили лишний час в Золотой Пустоши, убеждая Кочевника в том, что Солярис больше не будет так делать, и ещё два часа, чтобы я могла отмыть одежду от его рвоты у ближайшей реки, когда Солярис всё-таки не сдержал слова.
Через несколько дней под нами зарябили пёстрые рынки, базары и торговые тракты туата Медб, которые мы старались облетать по краю, избегая слишком людных городов, коих в центре континента насчитывалось немало. А спустя ещё трое суток их сменили глыбы неестественно гладких округлых камней, усеявших всю равнину туата Немайн от границы до Двуязычной реки, делящей его на две половины, – теперь так выглядели горы, расплавленные драконьим пламенем во время войны.
Весь путь до туата Дану, что был последним рубежом перед Кипящим морем и драконьим островом, занял у нас больше двух, а то и трёх недель вместе с остановками в мелких поселениях. К тому моменту Кочевник уже свыкся с тем, что он называл «болтаться в воздухе, как птичье дерьмо», и даже приноровился дремать в процессе, привалившись лбом к моей спине. Я же внимательно вглядывалась в горизонт, стараясь не обращать внимания на подпрыгивания собственного желудка. Нет, не от долгого пребывания в небе, а от мысли, что где-то там впереди нас ждёт и Дайре тоже. Туат Дану был его владениями, и если он до сих пор не бежал оттуда или не спрятался в замке под защитой братьев, то мы вполне могли встретиться вновь. Мне не стоило бояться его, покуда Солярис рядом, но воспоминания о ледяной воде, обжигающей горло и лёгкие, были ещё слишком свежи.
«Остановимся в Луге, – сообщил голос Соляриса в моей голове, и я шумно выдохнула, ведь Луг как раз был главным городом Дану, где проживала правящая семья. – Он ближе всего к Сердцу, а через Кипящее море путь долог. Нужно отдохнуть и купить еды».
Я кивнула, глядя, как под нами проносятся уже не трухлявые деревни и заброшенные на зиму поля, а переплетения дорог и трактов, на которых толкаются гружёные телеги. Торговцы запрокидывали вверх головы и приставляли
Сол разрезал хвостом воздух, взвившись вверх, как воздушный змей, а затем резко нырнул вниз за скалы. Там он мог принять человеческий облик, а заодно переодеться – броня была слишком дорогой и искусной, чтобы не бросаться в глаза. К счастью, прибрежных скал в Дану было немерено, как и лесов: первые обступали город со стороны Кипящего моря, а вторые обнимали его со стороны торговых путей. Я старалась не думать о том, что в одном из тех лесов моя мать и угодила в мир сидов, который навсегда изменил наши судьбы. Сейчас нужно было сосредоточиться на Красном тумане, а не на Роке Солнца, даже если одно связано с другим.
Стоило Солярису начать снижение, как Кочевник тут же проснулся, вскрикнул и вцепился пальцами в мою талию, оставляя под одеждой синяки. К счастью, раньше, чем он успел разораться или снова вытошнить, Солярис уже приземлился. Как только мы слезли, оба покачиваясь от головокружения из-за девяти часов непрерывного полёта, Сол тут же уменьшился в размерах и втянул истинную чешую обратно, оставшись лишь в той, которую сплавил в броню кузнец при помощи солнечного огня.
– Держимся вместе, – строго произнёс Солярис, быстро спрятав свою броню под рубаху свободного кроя и плащ с кожаной отделкой до колен, вытащенные из наших походных сумок. – Вороны тоже летают быстро. Уверен, все девять туатов разыскивают нас. Скорее всего, им сказали, будто мы с тобой похитили наследницу трона, – обратился он к Кочевнику, поглаживающему серебряный топор под бобровой накидкой. – Заглянем на рынок, а оттуда сразу в трактир. С рассветом выдвигаемся… Эй, ты куда пошёл?! Я ещё даже не договорил!
Кочевник харкнул на песок прямо у ног Сола, тем самым выражая всё, что думает о его плане, и направился к городу, грузно возвышающемуся над берегом Кипящего моря. Я невольно покосилась на блестящую воду: уж слишком покладистым и спокойным было это море для своего названия – тёмно-синее, как пасмурное небо, но едва накатывающее волны на побережье – всего лишь немного пены и волны высотой по пояс. Тем не менее именно это море, по слухам, переворачивало корабли, а шторм в его центре не утихал ни на минуту. Те, кому всё же удавалось преодолеть его, всё равно жили недолго – разбивались о рифы, которыми было окружено Сердце, точно крепостной стеной.
– Шторм не в Дану. Он дальше. Начинается лишь через пару часов полёта, – произнёс Солярис над моим ухом, и я встрепенулась, заметив, что он тоже смотрит на море, с которого дул холодный ветер. – Грозовые тучи висят низко, так что труда пролететь над ними не составит. Об этом нам не стоит беспокоиться.
– А о чём стоит? – спросила я, и Солярис красноречиво посмотрел Кочевнику вслед, сложив руки на груди. Тот насвистывал себе под нос весёлую мелодию, пиная песок, и нам пришлось засеменить следом, чтобы не упустить его из виду. – Ах, это. О Кочевнике не беспокойся тоже. Я с ним вчера уже поговорила, пока ты свежевал куницу. Он не такой злой, каким хочет казаться, и ни за что не причинит вреда драконам.
– Кочевник? Причинит вред драконам? – переспросил Солярис со смешком, и я осеклась, поняв, что мы с ним думали о совершенно разных вещах. – Да что он может им сделать? Разве что какого-нибудь детёныша до слёз доведёт. Просто мы ведь понятия не имеем, насколько драконы всё ещё озлоблены на человечество… Я всегда смогу защитить тебя, но вот кто защитит его?
– Не может быть… Ты что, заботишься о Кочевнике? – ахнула я нарочито громко, и Солярис шикнул на меня, схватив за локоть. Его зрачки сузились, а взгляд вонзился Кочевнику в спину, но, увы, тот ничего не расслышал.