Рубиновый воздыхатель
Шрифт:
– Я сталкивалась с ним всего дважды. Один раз на работе, другой в аэропорту, но рядом с ним никого не было.
В дверь трижды дежурно стукнули, и вошла опрятная интеллигентная женщина в милицейской форме с альбомными листами в руках.
Отдав их майору, она сказала, что не дает никаких гарантий, поскольку это все весьма приблизительно.
Серегин просмотрел зарисовки и передал их Дарье.
– Здесь несколько вариантов, которые касаются второго, приходившего в больницу к Барову.
Она взяла рисунки.
По тому, как она смотрела, майор уже понял, что им вновь предстоит выехать на дело.
– Узнаете?
– Да.
– Ну и кто это?! – Теперь он уже начал орать на Дарью.
– Это его шофер. Тимофей Тимофеевич, Тима.
– Вы знали, что у него свой водитель, и молчали?
– Медсестра сказала, что им обоим немного за тридцать.
– А сколько на самом деле?
– Ему около пятидесяти.
– Как я люблю свидетельские показания! А на чем он ездит?
– «Уазик», раздолбанный уже весь.
– Придется дать ориентировку в ГАИ. Пусть покопаются в своих компьютерах.
* * *
Грибов поехал с Дарьей, а майор вместе с группой захвата пересел в неприметный микроавтобус. Все инструкции, которые относились непосредственно к Даниловой и ее спутнику, уместились в два слова: «Не высовываться».
Они сидели с Олегом и смотрели на подъезд, куда минуту назад вошли оперативники.
– Его нет, – услышали они по рации. – Ждем.
– Наверное, с работы еще не приехал, – сообразила Дарья.
– Боюсь, что мы уже никого не дождемся, – скептически заметил Грибов. – Если бы водитель ничего не знал, он был бы уже дома. Шефа нет, катать некого.
Машина, в которой сидел майор, моргнула фарами и стала разворачиваться. Ребятки выбежали из подъезда и попрыгали обратно.
По тому, как росла скорость, Дарья поняла, что они собрались не иначе как играть в догонялки. Прислушавшись к голосу разума, она накинула ремень. Скорость выросла до сотни километров в час. Так нестись по городским улицам уже само по себе преступление. Хотя Дарья и старалась относиться к происходящему более или менее спокойно, но это у нее как-то не очень получалось.
Они вылетели на Кутякова и понеслись вдоль трамвайных путей. Водитель майора не обращал внимания на светофор, а зазевавшихся пешеходов разгонял с помощью клаксона. Дарье надо было просто не отставать, и это у нее получалось.
Раздолбанный «уазик» вылетел с перпендикулярной улицы прямо перед носом у них и ушел под горку вниз. Следом за ним под аккомпанемент сирены пронесся «жигуленок», затем еще один.
– Это он! – выкрикнула Дарья, направляя машину следом.
Грибов молча полез за табельным оружием.
Машина майора оказалась отсеченной. Им требовалось время, чтобы развернуться и присоединиться к погоне.
Две патрульные машины шли впереди. Дарья видела, что патруль приближается к «уазику», но
Из второй патрульной машины показался ствол. Стрелявший выпустил всю обойму, но преступники продолжали движение.
Снова вспышка, и вторая машина, потеряв управление, ушла с трассы.
– Снайпер! Он убирает водителей! – закричал Грибов. – Не приближайся!
Высунув в окно пистолет, он стал методично расходовать боекомплект. Выстрела с шестого впереди идущую машину тряхнуло, и она, завалившись на одну сторону, перевернулась на борт и понеслась по асфальту с диким скрежетом.
Дарья нажала на тормоз. Чтобы не врезаться в неожиданно возникшее на пути препятствие, она выкрутила руль, но «девятка» не слушалась.
– Отпусти педаль! – выкрикнул Грибов, понимая, что девчонка с перепугу сорвала вождение и потеряла контроль над машиной.
Когда они остановились, ключ зажигания был в руке у лейтенанта. Завалившийся набок «уазик» – в пятидесяти метрах сзади.
Там уже вовсю шла работа: люди Серегина вытаскивали наружу всех, кто был в машине.
Тимофеев в этой переделке не выжил. Зато Симбирцев отделался одними ушибами, что доставило майору радость.
– Ты сгниешь заживо, – пообещал бригадиру Серегин, когда на нем застегивали наручники.
* * *
Был третий час ночи. Антон лежал на кровати у себя дома – ехать в больницу он отказался наотрез – и, несмотря на усталость, говорил с Дарьей о том, что еще никогда не был так близко к смерти, как всего сутки назад...
Они вошли в палату и обняли его, как близкого друга. Затем Тимофеев объяснил мужикам популярно, что товарищу надо на свиданку к любимой. Антону принесли одежду, и под угрозой расправы он оделся.
Сил передвигаться у него толком не было, но это мало кого волновало.
Рома вывел его из больницы, затем к ним присоединился Тимофеев. Они посадили его в «уазик» и повезли. Когда они приехали в Лысые Горы, он был уже очень плох.
Польская встретила его улыбкой и горячим чаем. Она спокойно рассказывала о том, как непросто работать на черном рынке ювелирных изделий в России, о том, что надо иметь связи, опыт, наметанный глаз. Она рассказала ему, как использовала «Афродиту» в качестве перевалочного пункта.
А он в это время был готов вырубиться. Чтобы этого не случилось, заботливый Симбирцев водил у него под носом нашатырем.
– Мы подкармливали тебя, – говорила она, стоя над Антоном и улыбаясь. – Думаешь, у тебя была прибыль? Наивный мальчик. Я ведь твой бухгалтер. Тебе давали столько, сколько надо. Вспомни, кто дал тебе денег на покупку «Воздыхателя», я дала их, уверяя, что мы сможем продержаться. Ты поехал и купил то, что тебе нравится. Мы не могли это выставить на продажу, не так ли?