Рудник «Веселый»
Шрифт:
– Вот и отлично, сейчас заскочим в загс, напишем заявление. Простая формальность.
– И всё? – В её голосе появились металлические нотки.
– А что ты хотела?!! – неожиданно для себя самого я сорвался на крик. – Тебе что, надо, чтобы как в голливудских фильмах было? Романтику, розовые слюни и всё в мыльных пузырях? Мы с тобой взрослые люди, Алла, и я уже говорил тебе, что люблю тебя и ты мне нужна. Тем более будет ребёнок, думаю, есть смысл узаконить отношения. А всё остальное – мелочи.
– Останови! Останови, сказала!!! – закричала она, я машинально нажал на тормоз.
Аллочка задёргала ручку, и угораздило же меня именно в этот момент сунуть ей футляр с кольцом! Она замерла, открыла коробочку и в следующую секунду взглянула на меня глазами разъярённой кошки, потом коробочка полетела мне в лицо, едва успел увернуться,
– Видеть тебя больше не хочу… урод… моральный!
И всё свалилось на мою голову прямо перед поездкой. И этот чёртов «Весёлый», и «Хаус-клуб», и ссора с Аллочкой! В результате еду и думаю: «Может, я действительно моральный урод, потому что хоть убейте, не понимаю, что её так разъярило? Хотя… беременность, гормоны и всё такое – может, поэтому и распсиховалась?» Плохо, что не поговорили перед отъездом, но она тоже знала, что меня какое-то время не будет в офисе – и всё равно ушла. В конце концов, Алла не маленькая девочка в красной шапочке, а я не злой серый волк! Понимал, что пытаюсь оправдать себя, но легче от этого не становилось. Почему-то у женщин мужчина всегда виноват, и чаще потому, что не умеет читать мысли и в очередной раз не смог угадать желания. Где бы взять инструкцию или какой-нибудь свод законов – негласных, женских? Усмехнулся, представив подобное издание, но всё равно нехорошее предчувствие сжало сердце. Запретив себе думать об Аллочке, сосредоточился на дороге.
Бийск проехали на удивление быстро. Серый городишко, средненький. За мостом через Бию взял вправо. Вот наконец мост через Катунь, ярко-зелёная, цвета бутылочного стекла, вода Катуни резко контрастировала с сине-серыми водами Бии.
– Когда ещё можно будет увидеть две великие алтайские реки неподалёку от слияния, – подал голос Петро. – А ведь хорошо, что мы туда едем. Шеф, как всегда, мудр. Я был примерно в тех местах полгода назад. Скифские рудники. Остатки крепости Курее-Таш. Только был с той стороны, в районе Сентелека. Коргон там рядом, двадцать километров всего. Может, мотнёмся туда по пути.
Я не смог удержаться от хохота:
– Ну ты жжёшь, Ботаник!!! Нет там дороги. Эти двадцать кэмэ только на вертолёте преодолеть можно. И сесть этот вертолёт не сможет – по верёвочной лестнице вниз спускаться придётся. Там в папке документ, «Из переписки с друзьями» называется, прочти…
– Так… Ага, вот… нашёл! Итак, дорогой Яков, отвечая на ваш вопрос, сообщаю… Слушай, Яков, что корреспондент? Стиль – как в прошлом веке.
– Не отвлекайся, читай давай. Формальность – дело великое, кстати, рекомендую, когда переписываешься с пожилыми людьми, прекратить игнорировать формализм. Хотя ты и про обычную вежливость забываешь, так что считай замечание беспредметным.
– Нормально-нормально, – отмахнулся он. – Все знают, что я – чокнутый учёный, и прощают мне маленькие чудачества. – Петро рассмеялся. – Итак, дальше корреспондент пишет, что дороги между Сетнелеком и Коргоном нет. Точнее, она была когда-то, но завалена глыбами, которые падают со скал. Временами кто-нибудь её расчищает, какое-то время она функционирует, потом снова по ней никто не ездит… Ого! Яшк, последний раз аж в 1988 году её приводили в порядок, прикинь?!
– Ты читай без комментариев, как написано. И лучше вникни, чтобы представлять себе хотя бы частично, где окажемся.
– Читаю: «…перед нами там работали геофизики, они где-то камни убрали, где-то через наиболее крупные глыбы мостки сделали, но сейчас по ним наверняка никто не ездит, да и вряд ли они сохранились – столько лет прошло. Колыванцы едут на Коргон через Сентелек на Урале, два или три раза форсируя Чарыш (по малой воде, конечно), на менее мощном автомобиле не проехать по-любому. На Коргон сейчас едут через Усть-Кан, а на каменоломню есть два пути – из села Коргон вброд через реку Коргон – но на легковушке, даже типа “Нивы” или на уазике, не проехать. Надо ГАЗ-66. Есть и другой путь – через Седло – перевальчик по правому борту Чарыша выше Коргона. Но дорога тоже отвратительная. Чуть сбрызнуло – не подняться. Как ездили из Чарышского на Бухтарму, не знаю. Сейчас – конными тропами, по тому же Сентелеку, а про тележный путь тоже не знаю. Нерудка разведывала золотые россыпи на Бащелаке, притоке Чарыша. В отличие от притоков Ануя, Дрезговитой и Чёрного Ануя, где я работал и где было “неподъёмное”, мелкое золото, там были “тараканы” – мелкие самородки. Про дореволюционные
– Про него. Вот вникай, что опытные люди про ситуацию в районе наших работ рассказывают. Там ещё про рудник материалы – посмотри папочку «Весёлый-2». Очень странный прииск, непонятный. В той же папке и про скифские рудники, прилегающие к нему, и про пещеры…
– Всё ясно, но всё равно обидно, зачем меня было за нос водить? – проворчал друг. – Подсунули мне тему «Весёлый-Сёйка», я, как идиот, перелопатил гору материалов, человечка этого нашел… который про «Весёлый»… «Весёлый-Сёйка»… – поправился он, – должен был всё рассказать. – Петро обиженно замолчал и надулся. – Вообще, очень уж у нас все на секретности помешаны и на всяких хитрых ходах. Чтобы враг не догадался? Вдруг не спит, не дремлет? А наше руководство, как всегда, на посту и бдит… – Петра несло. Давно накапливавшиеся обиды сейчас прорвались, и Ботаник, пользуясь случаем, с удовольствием высказывал их мне.
– Слушай, Петро, а ты что о концерне любимом нашем знаешь? Ну кроме того, что он даёт тебе возможность зарабатывать, не думать о хлебе насущном и реализовывать свои наработки? Так сказать, удовлетворять своё научное любопытство за счёт концерна…
– Что знаю? То, что шеф наш Сорокин Николай Николаевич, учёный с мировым именем, ну, даже очень хороший учёный, настоящий физик, знаю… я очень его уважал, ещё до знакомства, и сейчас уважаю очень, за Поломошное, прежде всего. Малая родина и всё такое, – тут он смутился, махнул рукой в сторону и сморщился. – Ведь полная безнадёга была… Особенно когда школу стали закрывать, чтобы детей в Шатохино… в интернат… Приезжаешь в райцентр в отдел образования, а там дамочка сидит неопределенного возраста – глаза пустые: «Ничего не знаю есть указание по оптимизации расходов… школа малокомплектная… нормативы не выдерживаются», – передразнил он так, что я, будто вживую, увидел чиновницу. – А, да что говорить… Зато сейчас за год как поднялись! Заводы поставили по глубокой переработке молока, пшеницу полностью перерабатываем, и всё по уму комплексно… Продукцию в своих магазинах реализуем…
– Так что же получается, у концерна задача – подъём сельского хозяйства? Нет у него такой задачи, Петя. Нет, не было и впредь не будет. Поломошное попутно получилось, плюс ещё три хозяйства в крае пришлось прикупить. Основное – посёлок пробного коммунизма и институты. Инновации – вот основное. Разработка, доведение до опытного производства. Часть производств потом пристраивается в хорошие руки. А часть дальше продолжает развиваться. В рамках концерна. В начале девяностых Ник-Ник написал докладную в ЦК с подробным бизнес-планом, что можно сделать с заделом, с наработками наших учёных в оборонке, в фундаментальной науке, в вузовской науке… Да-да, не делай круглые глаза, в вузах тогда много чего интересного открывали, разрабатывали и пытались до производства довести. Да в том же АГУ нашем знаменитый проект «Кронос» – не слышал?
– Нет.
– Вот-вот. Мало кто слышал. Но ещё услышишь. Материалы по нему недавно готовили, так что кто знает. Так вот, Ник-Ник тогда, совершенно случайно, прорвался к Бокатину и к Шенину. Они тогда науку и оборонку курировали. А времена как раз были смутные, и, видимо, на подстраховку, ему отдали всю базу данных – по наработкам, по патентам. Обещали финансами подкрепить, опытное производство сделать, да много чего обещали. Но грянул путч – и пшик, все обещания медным тазом. Сорокину пришлось выкручиваться самому. Не знаю, как он сделал и что, но концерн организовал очень быстро – подозреваю, что не без помощи спецслужб. Да что там подозрения – скорее, действительно так и было. Это сейчас Ник-Ник такой белый и пушистый загорает в Намибии, а в девяностые я даже не представляю, сколько грязи ему пришлось разгрести и через что пройти. И сейчас по этому руднику основная тема – не золотодобыча, поэтому ты со мной здесь. Золотом у нас много кто занимается, игроки очень серьёзные, и конкуренцию мы им, естественно, не составим, да и не нужны нам эти крысиные войны. А вот почему люди туда заходили, а потом выходили спустя много лет в том же возрасте и цветущем состоянии – это вопрос интересный. Есть гипотезы? Или тебе сначала пожрать надо? Что-то ты давно про еду не вспоминаешь.