Руина, Мазепа, Мазепинцы

Костомаров Николай Иванович

Волконский отвечал: Великий государь обещания своего не

нарушает; вины Дорошенковы не будут вспоминаться и великий

государь приказывает послать его в Москву при прежней обна-

дежительной грамоте; зовут его для тога только, чтоб он видел

314

государевы пресветлые очи и подтвердил бы свою присягу на

верность и вечное подданство.

<Если по Божией и царской милости и по изволению всего

Войска Запорожского на меня положетто

оберегать целость и

спокойствие края, - сказал гетман, - то я должен доложить

царскому пресветлому величеству, что скорый и нечаянный отъезд

Дорошенка нарушит между здешним народом спокойствие, которого мы добивались много лет. Мы с генеральными старшинами

и полковниками на свою совесть взяли Дорошенка по царскому

указу и руками своими подписались, чтоб ему жить’ здесь в ти-

хомирном и безопасном пребывании со всеми пожитками. Если

теперь, после такого нашего обещания, отправить Дорошенка в

Москву,, то по всей Украине между козаками и поспольством

расславится, что мы не держим нашего слова, а запорожцам с их

кошевым Серком это будет особенно кстати, так как они и прежде

удерживали Дорошенка от переезда на левую сторону, стращая

Сибирью. За Днепром остаются еще Дорошенковы старшины: уже

они наметили себе место жительства на левой стороне, были у

меня, я им позволил переселяться и дал им проезжие листы^ как

теперь они узнают, что Дорошенка повезли в Москву, то не поедут

на сю сторону. Есть у Дорошенка друзья на обеих сторонах

Днепра: как бы они смуты не устроили!>

Князь Волконский не нашелся ничем опровергнуть доводов

гетмана, но промолвил:

– Гетман! учини по воле великого государя. Пошли

Дорошенка со мною без всякого^ сумнительства. Положись на волю

Всемогущего Бога-и на царскую

милость. Ни старшинам, что

на правой стороне остались, ни свойственникам, ни друзьям ?

Дорошенка сомневаться нечего, а ты, гетман, о Дорошенковой

посылке объяви по своему рассмотрению, как пристойно, чтоб

они опасения в том не имели; Дорошенка-де не в Сибирь

засылают, а великий государь по своей прежней обнадежительной

грамоте указал прислать его для того, чтоб он видел государевы

пресветлые очи, да и того ради, чтоб расспросить его о городах

на правой стороне, как пристойнее их укрепить на случай, Боже

сохрани, прихода турецкого султана и крымского хана, чтобы

Дорошенко дал совет, с которой стороны великого государя

ратным людям отпор неприятелю давать.

Самойлович отвечал: Хоть

я так и объявлю о посылке

Дорошенковой, только никто мне не поверит, а все думать будут что

его заслали в Сибирь. А,чтоб его спрашивать о приходе турского

султана, так ведь его брат Григорий в Москве; тот столько же

знает, сколько и сам Петро Дорошенко.

Волконский сказал: Этот брат взят в плен и привезен в Москву

давно; не знает он о последних замыслах турецких и татарских.

315

Самойлович представлял: Все письма, какие были у Дорошен-

ка от турецкого султана и визиря и крымского хана, он уже мне

передал и о турецких замыслах все мне объявил; я о том писал

уже великому государю и вперед буду спрашивать Дорошенка и

писать к великому государю о всем, что от него узнаю. Посылать

же Дорошенка в Москву никак нельзя, для зазора малороссийских

жителей не только правой, но и нашей левой стороны.

Князь Волконский продолжал: Гетман, учини волю великого

государя, пошли Дорошенка без всякого сумнительства. Великий

государь берет его в Москву, жалуючи тебя же. Ведь Дорошенко

твой давний неприятель: он всяческие меры приискивал на твою

пагубу, на смуту и на разорение всего малороссийского народа.

Тебе самому дела эти лучше ведомы. Опасно, чтоб он, будучи на

сей стороне Днепра, по-прежнему своему злоковарству не

вымышлял бы каких-нибудь дел противных для тебя и не побуждал

бы на зло нежелающих покоя.

<Хоть он, - сказал гетман, - и был мне давний неприятель, только мы сами призывали его в подданство, и я, гетман, со

всеми старшинами, обещали и присягнули хранить его в целости

и прежних вин его уже не вспоминать,- а он от себя дал присягу

верно служить и быть в вечном подданстве великого государя.

Опасаться его нечего. И прежде, когда он не был еще в подданстве

у царя, я все знал, что у Дорошенка делалось, а теперь наипаче

все мне будет известно>.

Князь Волконский возразил: Дорошенко и прежде учинил

присягу царю перед кошевым Серком и прислал с тестем своим

в Москву турецкие санджаки, а после того опять списывался с

турецким султаном и крымским ханом. Его непостоянство

видимо, и вперед его надобно опасаться. Поэтому, гетман, учини

по воле великого государя, пошли Дорошенка со мною без

сумнительства.

<Челом бью на милости монаршей, - сказал гетман, - что, жалеючи меня, велит мне остерегаться Дорошенка. Я уже