Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
воротами, вдруг Митрошка узнал Рославца, шедшего из
Белого-Города в Земляной-Город, нагнал его, схватил, привел к Смоленским
воротам и сдал караульным стрельцам. Рославца привели в
Малороссийский Приказ. Там он показал:
<Как вышел я на двор, взошел на церковь* а с ней спустился
на улицу и пошел. Хотел я пробраться к карачевцу Григорию
Юрасову, но двора его не нашел и хотел идти в Новодевичий
монастырь, чтоб там перебыть, пока не уедет из
гетманский посланец Солонина, который домогался, чтоб ему отдали
меня отвезти к гетману. Как бы только Солонина уехал, я опять
пришел бы в Приказ. Не нашедши Юрасова двора, я ночевал
подле церкви, не знаю какой, а утром пошел за Смоленские
ворота; там встретил меня стрелец и привел сюда. Из Москвы я
бежать не думал, советников к побегу не было у меня и подкупа
никому не давал. Взял я с собой на харч пять рублей, и те целы>.
По розыску оказалось, что Григорий Юрасов умер, а сын его
Афанасий объявил, что не знает Рославца.
Указано держать Рославца за караулом.
Вслед затем произошел случай, который не мог послужить в
пользу Рославца. Жена его Анна, урожденная Васютинская, жившая в Брянске, послала на подводе стародубского мещанина Ясь-
ка Ничипоренка, приехавшего к ней от Рославцева благоприятеля, Ивана Киселевского, священника села Гордова, в двадцати
верстах от Стародуба, с поддельною челобитною, будто бы
составленною от жителей Стародубского полка, ходатайствующих у царя
за своего любимого полковника, на самом же деле сложенною
самим Киселевским, без всякого участия тех, от имени которых
посылалась. Рославцева приложила и от себя письмо к мужу и
307
отдала мещанину, ехавшему с челобитною. Мещанин <кравец>
Ясько Ничипоренко, достигнувши Москвы, отправился прямо на
посольский двор, спрашивать полковника Рославца. Его схватили
и привели к Солонине, а Солонина, отобравши у него все бумаги, представил их как доказательство плутней Рославца, которого бла-
гоприятели составляют в его пользу фальшивые челобитные от
всего поспольства Стародубского полка.
Рославца держали в оковах, а по делу о нем послали к Са-
мойловичу стольника Семена Алмазова. 19-го августа Алмазов
подал Самойловичу царскую грамоту самого милостивого
содержания: Самойлович должен был объяснить Алмазову
обстоятельства и причины Рославцевой затеи.
Алмазов спросил Самойловича: <с твоего ли гетманского
ведома архиепископ Лазарь Баранович положил на него клятву, как
он жалуется?>
– Без моего ведома, - отвечал гетман, - но мне было
известно, что Рославец приказал бить перед церковью дубинами
священника
литургию. Я писал Рославцу, чтобы -он просил у архиепископа
прощения, архиепископа же письменно просил, чтобы он положил
милость на Рославца и разрешил от клятвы. Рославец мое
благорасположение ни во что поставил и злословил меня. Дивно мне, что Рославец задумал мне учинить зло, когда я был всегда с ним
хорош и обещал не сменять его с полковничьего уряда.
Алмазов сказал: Рославец учинил так своею дуростью. Буде
возможно, ты бы, гетман, простил его, а он тебе учинит
послушание. Только я это от себя говорю и советую, а великий государь
в наказе не велел мне так тебе говорить>.
На самом деле у Алмазова в наказе велено было так говорить; но как будто от себя. Гетман на это отвечал: - Хотя бы ‘Рославец учинил мне и большую досаду, я бы ему
отпустил, а такого дела нельзя отпустить, потому что Рославец
говорил, что у него в том деле много советников, и будто-^еня на сей
стороне Днепра не любят и гетманом иметь не хотят. Пусть
старшины разберут это дело по нашим войсковым правам и допросят
его, какие у него были советники и кто не любит меня и гетманом
иметь не хочет? Не только у нас есть плуты и своевольники, много
их и в других странах, и у вас в великороссийских городах есть
они; только у вас все под страхом пребывают, а у нас в
малороссийских городах вольность. Кабы не было мне государской
милости, то у нас бы на всякий год было по десяти гетманов.
Прощаясь с Алмазовым, Самойлович вручил ему-грамоту в
Приказ, в которой просил прислать Рославца на войсковой суд
всех старшин, и вместе с нею дал Алмазову для передачи
Рославцу письмо такого содержания:
308
<Рославец! Что это пришло тебе? Без всякой данной от нас
причины,, сверх ожидания моего и всех украинских людей, учинился ты нам противником, направился туда, куда не должен
был ехать, и дерзнул без стыда и страха Божия оговаривать нас
пред,царским престолом в том, чего нам и не грезилось! Не
думаю, чтоб сам собою ты затеял такое шалопутное дело. Кто-то
подал тебе в том совет. По чьим возбуждениям ты схватился за
такое малоумие? Исповедай все по святой правде перед синклитом
царского величества, и тебе самому будет легче. Прежде
желательный тебе Иван Самойлович, гетман Войска Запорожского>.
Рославец, получивши это письмо, подал в Приказ челобитную, в которой приносил раскаяние и сознавался, что прогневил