Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
вероломству, не следует ни в чем верить. <Они, - говорил он, - присягнут
и предадут, а папа и ксендзы их разрешат от присяги: по их вере
это можно. И теперь, что они толкуют о своем союзе, так все только
хвастают; на самом деле у них один только союзник - цесарь, которого они скоро предадут, заключивши с бусурманами отдельный
мир. Курфюрст Бранденбургский и другие князья немецкой
империи могут оказать разве незначительное содействие военными
силами,
1 <О утечце Козаков вельми межи себе заколотились ляхи и ораз
ординат нибы королевский был таковый, абы гдекольвек у местах або селах
що охотника того засталось, кони одбираны были и оружие и самих их
якобы волоцюг до чернил (?) и к селитренным могилам на голону
погнано> (А. И.Д., подлинники, № 457).
374
цейская речь посполитая хоть и дадут на войну денег, да немного.
Польский король и теперь уже слаб, и если Московское государство
пристанет к союзу с ним, то польский король может покинуть дело, не доведя до конца, и помириться с турками, и тогда придется
нашим великим государям одним вести войну! А уж куда как сладка
с турками война: после Чигиринских битв мало не целый год во сне
тревожили лучше, помирившись уже с бусурманами, хранить с
ними добрый мир: султан турецкий уже знает, что поляки и цесарь
приманивают нас к союзу с ними, а мы не поддаемся; зато султан
ценит правду нашу и не пойдет на нас войною! С польским же
королем турки никогда не сложатся против нас; туркам ведь хорошо
ведомо польское непостоянство и вероломство>.
Когда дьяк хотел тронуть чувство гетмана идеею священной
войны за христианскую веру, гетман сказал: <Пресвятое и великое намерение за церковь Божию воевать.
Только исполнить это теперь трудно: правда, что церковь
греческая у турок находится в большом утеснении, что же делать: то
сотворилось по воле Божией! Но ведь и у короля польского
православная вера в гонении и разорении. Поговори с епископом
луцким, что к нам приехал. Пусть он расскажет тебе, что там у
поляков деется!>
Епископ луцкий Гедеон, князь Четвертинский, прибыл еще в
1683 году в левобережную Малороссию и поселился в Крупецком
монастыре близ Батурина. Украинцев поехал к нему и услышал
от него такую речь:
– Я переехал в державу великих государей, спасаясь от
великого гонения. Неволили меня принять римскую веру. Отъезжая
в поход на войну, король и королева призвали меня к себе и
сказали: <коли воротимся с войны и застанем тебя, что ты не
учинишься в римской вере или не примешь унии, то зашлют
тебя в Мальборк на вечное
пребывать в царской державе и живот свой скончать в
благочестии. Ныне без меня, конечно, всех приневолят к римской вере
и совершенно иссякнет благочестие в Короне и в княжестве
Литовском, потому что король на том стал, чтоб веру благочестивую
в Короне и в Литве искоренить.
После этого свидания с епископом думный дьяк опять вел
беседу с гетманом о том же предмете. Самойлович говорил: <Под игом турецким есть много народов нашей православной
веры: волохи, мультане, сербяне, болгаре, словене, греки - у
них есть славные монастыри и многие церкви; теперь они от
папина начальства укрываются и, будучи под турецким
султаном, свою веру сохраняют, папистов берегутся, и одним только
именем великих русских государей утешаются, чаючи от них
когда-нибудь для себя отрады. Если ж бы королю польскому и
375
цесарю.в войне посчастливилось и войска их вступили бы вдоль
турецкой области и расширились, то оных христиан стали бы
в житии и в вере насильетвовать и обращать в унию тамошние
святыни: либо войною, либо договорами, . а уж довели бы до
того, чтоб возвысить свой римский -костел, а наше православие
понизить. Сталась бы через то православным народам
неутолимая жалость. Поэтому, уж если с ними вступать в союз, то
разве с тем только договором, чтобы, в случае счастия в войне, оные народы были оставлены в своей православной вере по
восточному исповеданию. Великим государям союз с поляками
только затем и может быть нужен, чтоб сохранить и множить
святую веру и расширить пределы нашего государства по Днестр
и по Случ. Только вот в том и дело, что хоть и заставить их
присягнуть прежде союза с ними, то на их присягу положиться
нельзя, потому что, как я говорил уже, у них папа и ксендзы
всякую присягу разрешают>.
В начале 1685 года гетман отправил в Москву посланцем
Кочубея с инструкциею, в которой обширно описывались коварные
поступки поляков и излагались желания малороссиян: отыскивать
у поляков русских исконных владений1, заступиться за
православную веру, которая терпит в польских областях гонения и
поругания, и оставить во владении Войска Запорожского села по
сю сторону реки Сожи, издавна принадлежавшие Войску
Запорожскому и в недавнее, время <заеханные> сыном гетмана, ста-
родубским полковником Семеном Самойловичем.
Эту полосу земли просили удержать собственно для того, чтоб