Руина, Мазепа, Мазепинцы

Костомаров Николай Иванович

Миргорода.

670

отправил сотника в Лебедин в главную квартиру на расправу.

Немногие, однако, сотники под гнетом шведских войск заявляли

готовность повиноваться Мазепе; многие сотники с первого раза

отвергли его требования, как, например, в Опошне, Груне, Котельве, и за то получили от Головкина похвалу за свою верность.

Полтавский полковник остался верен царю, хотя на него, как уже было

выше сказано, и бросалось подозрение. Сосед его по полку,

ахтыр-

ский полковник Осипов, уже признанный верным человеком еще

по кочубеевскому делу, писал Головкину, что полтавский

полковник Левенец не хочет повиноваться царской воле, не едет в Глухов

и даже приказывает молиться в церквах не за царя, а за шведского

короля.

Однако, хотя Левенец и не поехал в Глухов по зову Головкина, но ему за то не было преследования, так как он отговорился

необходимостью находиться в Полтаве, ввиду опасности от шведов, и

охотно, по приказанию генерала Волконского, впустил военных

великороссийских людей в Полтаву, а вслед за тем возбуждал

универсалами свой полк служить верно царю и сам привез в Харьков

заложниками своей верности семью свою, отдавши своих сыновей

в тамошнее училище. Самые запорожцы, впоследствии горячо

предавшиеся Мазепе, на первых порах не доверялись его подущениям и

допрашивались от него, какую судьбу готовит им гетман, отводя их

от русского царя. Правобережная Украина еще хуже отнеслась к

гетману. Белоцерковский полковник Михайло Омельченко, несмотря на то, что Мазепа прежде ему покровительствовал, заявлял царю, что на правой стороне Днепра все козаки верны законным властям

и ненавидят имя Мазепы, тем паче что Мазепа в этой стороне

обращал Козаков в мужиков и заставлял их исполнять разные

панщины. В Чигирине, в Корсуне, в Богуславе жители похватали мазепи-

ных агентов, приезжавших туда с возмутительными посланиями, и

доставили их в Киев. Тогда в белоцерковской крепости была

забрана казна, которую туда заранее отправил для хранения Мазепа; другую немалую казну, принадлежавшую Мазепе, взял князь

Голицын в Киево-Печерском монастыре. Царь издал манифест, которым

повелевал отыскивать повсюду пожитки Мазепы, и всем объявлял, где найдется что-либо принадлежавшее изменнику - половина

указанного обещалась указателю, <понеже изменник раздает свои

пожитки едномышленникам для возмущения народа>.

Мужики, возбуждаемые универсалами гетмана Скоропадского, стали составлять шайки и нападать на шведов; и мы, замечает

Адлерфельд, неожиданно очутились в необходимости постоянно

драться как с неприятелями с жителями того края, куда мы

вошли. Это сильно огорчало старика Мазепу,

который пришел в

неописанную скорбь, когда услышал, что русские овладели в Белой

Церкви его сокровищами, а он на них возлагал надежды.

671

Из перешедших уже на сторону шведов и находившихся в

стане шведского короля малороссиян стали являться охотники

воспользоваться обещаниями прощения и милости со стороны царя.

21 ноября из шведского стана ушли миргородский полковник

Апостол и генеральный хоружий Иван Сулима. За ними последовали

некоторые другие лица, увлеченные прежде надеждою на

шведского короля. Адлерфельд говорит, что Мазепа приказал привезти

их семьи в Ромен, и это было поводом к побегу. Но по некоторым

данным оказывается, что они ушли с тайного ведома самого

Мазепы, который, уже разуверившись в силе своего союзника, подумывал, как бы улизнуть от него и найти средства примириться

с царем. Он видел ясно, что обманулся в расчете и нет

возможности привлечь к своему замыслу малороссийский народ. 21

ноября Апостол приехал в свою маетность Сорочинцы и тотчас

написал к Скоропадскому: просил ходатайствовать перед царем о

смягчении царского гнева, уверял, что был завлечен Мазепою по

собственному незнанию и должен был поневоле повиноваться ему, пока не предстал случай освободиться.

Царь потребовал Апостола в Лебедин, допустил его лично к

себе, принял чрезвычайно ласково, объявил ему, что за ним остаются

его прежний чин и маетности, и обещал на будущее время царские

милости. Тогда Апостол сообщил государю тайное предложение

Мазепы. Государь принял эту весть с веселым тоном, но заметил, что

это сомнительно, так как Мазепа не прислал с Апостолом ничего

письменного; впрочем, царь предоставил Головкину рассмотреть

это предложение Мазепы. Канцлер позвал к себе миргородского

полковника и прежде всего приказал ему самому от себя присягнуть

в верности, потом подверг секретному допросу к объяснению.

Апостол сообщил, что, бывши с Мазепою, видел у него привилегию

Станислава Лещинского, в которой обещались Украине по

окончании войны все те вольности, какими славились польская корона и

Великое княжество Литовское; Мазепа показывал ему и письма, полученные от великого канцлера коронного Яблоновского и Щуки, подканцлера литовского, уверяющие в том, что привилегия

Станислава будет утверждена сеймом, но ни с привилегии, ни с писем

Апостол не мог составить списков. Вместе с тем Апостол сообщил, что из Бахмача Мазепа посылал к королю Станиславу какого-то