Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
Нахимовича с письмами от себя и от шведского короля, просил
поспешить в Украину и обещал для его польского войска помещение
в трех полках: Киевском, Нежинском и Переяславском. Он, Апостол, слышал, что у неприятеля такой план: король шведский
пойдет на Москву, но подлинно неизвестно, через какие города, а
Станислав - на слободские полки. Наконец, что важнее всего, миргородский полковник сообщил, что Мазепа обещает предать в
руки царя шведского короля с знатнейшими
672
непременно, чтобы договор с ним о его безопасности гарантировали
иностранные дворы, им указанные. Головкин несколько
затруднился относительно вопроса о гарантии; но Апостол сразу сказал, со
слов Мазепы, что без этого условия ничего быть не может. Тогда
Головкин объявил, что согласны будут и на гарантию, но все еще
не показывал к этому делу полного доверия и не позволял Апостолу
давать письменный ответ Мазепе.
Через несколько дней явился к Апостолу с письмами от Мазепы
цирульник, служивший у Войнаровского, и тогда Апостол писал
Мазепе - впрочем, в неопределенных выражениях - о принятии
его предложения. Спустя мало времени явился новый перебежчик
из шведского стана, охотный полковник Игнат Кгалаган, и принес
от Мазепы повторение прежнего предложения. Тогда уже Головкин
написал Мазепе, что государь изъявляет полное согласие на его
предложение с тем, чтоб он постарался <добыть главнейшую особу>, или, по крайней мере, других знатных особ.
Апостол был обдарен очень щедро. Ему, через гетманский
универсал, не только возвратили все прежние маетности, но придали
еще новые, во внимание к ущербу, понесенному от
неприятельского вторжения. И Апостол, и его товарищи, возвратившиеся из
шведского стана, подписались на <выборе> гетмана Скоропадского
зауряд с участвовавшими при избрании.
В какой степени давалась вера не только предложению Мазепы, но даже искренности самых тех лиц, которые словесно передавали
это предложение, - мы не знаем, но политика царя, сообразно
тогдашним нравам, не пренебрегала никакими случайностями, когда
они являлись и могли отнять у неприятеля надежду на дальнейший
успех. Предположение о примирении с Мазепою не состоялось.
Понятно, что со стороны Мазепы оно никак не могло быть искренним: оно делалось человеком, способным всех и каждого обманывать и
обращаться на всякую сторону, когда того требовать будут
обстоятельства. Затевая сношения с царем и показывая готовность предать
своего нового союзника, Мазепа, однако, не знал, как посмотрят
русские на его предложение, и продолжал действовать в пользу
Карла, так точно, как он прежде
Петра, когда исподтишка вел во вред Петру сношения с Карлом.
Еще не получая никакого известия от миргородского полковника, 5
декабря Мазепа отправил роменского жителя Феська Хлюса с
письмом к Станиславу Лещинскому, в котором вторично убеждал его
поспешить с войском для взаимного действия оружием против
<Москвы>, которая своими грамотами возбуждает простой народ в
Украине. Но посланец Мазепы был задержан в Лисянке и
препровожден в Киев; там у него вынули собственноручное письмо Мазепы с
его печатью и отправили к Петру, а Петр приказал передать его
Скоропадскому, для того чтоб обнародовать в переводе, в обличение
22 Заказ 785 673
лживости Мазепы, который уверял соотечественников, будто
отступил от царя затем; чтобы малороссийский край был независим и
не находился ни под царскою, ни под польскою властью, на самом
же деле в своем письме обличает себя, именуя себя подданным Ле-
щинского, а Украину называет его наследием и тем показывает, что
у него было намерение предать малороссийский народ под польское
иго. Кроме того, был схвачен в селе Корейце, близ Глухова, посланный Мазепою козак Грицько Пархоменко. Он показал, что послан
Мазепою с письмами к черниговскому архиепископу и к князю
Четвертинскому и отдал им эти письма. Когда его подвергли пытке, то он сознался, что ходил волновать народ, а писем никаких с ним
не было, только Мазепа приказал ему разглашать о таких письмах, чтобы лиц, не сочувствующих его замыслам, привести в подозрение
и немилость у государя. И это событие, вместе с известием о
перехваченном письме Мазепы к Станиславу, царь огласил в своем
манифесте, чтобы внушить в народе омерзение к злобе и коварству
бывшего гетмана.
Станислав Лещинский, конечно, не получил письма Мазепы, доставшегося Петру, но верил ему и заохочивал своих поляков, указывая на пример Мазепы, как на доблестный подвиг, достойный подражания.
Итак, затевая устроить путь к примирению с царем, Мазепа сам
себе испортил этот путь. Само собою разумеется, царь, получивши
в руки доказательство, что Мазепа не оставляет своей измены, не
хотел более вести с ним сношения. Но и шведы после побега
миргородского полковника стали не доверять малороссиянам: так
показывали лица, одно за другим появлявшиеся в русском стане и
бывшие перед тем в Ромне. За Апостолом хотел было уйти лубенский
полковник Зеленский, но шведы проведали о его замысле и