Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
христовых втеклисьмо и чрез килька дней крылись з домов наших, покамест после нас и жоны наши з детми з домов наших поутикали, оставя все пожитки свои. И они, асаул Гамалея да сотник
Мартосенко, приказали разорить всю нашу худобу нажитков наших; и
разорено все до конца, и мы, утекаючи через степы и поля пахотные
до войска его царского величества, на дороге встретили двох змен-
ников Мазепы шпежников и един з межи их от нас утикал, а другого
поймалисмо и отвели в
Волконскому>.
Из двух документов, относящихся к одному и тому же городу
Лохвице, видно, что там происходили быстрые смены начальства.
В декабре являются два лохвицких сотника - Яременко и
Мартосенко. Второй был, как видно, временно послан в Лохвицу, быть
может, после выбытия Яременка, потому что этот самый Павло
Мартосенко был полковым обозным лубенским и в сентябре того же
1709 года подписался на повинной челобитной к царю от всего Лу-
бёнского полка. В Гетманщине нередко назначались временно для
управления полками лица из генеральных старшин, а для
управления сотнями из полковых. Здесь, вероятно, был такой же случай.
Укажем еще на несколько дел, более или менее
характеристических, из производившихся в Лебедине. Вот два человека из
черкас, то-есть малороссиян: глуховской обыватель Данило Таращенко
и челядник писаря Черниговского полка Булавки - Яков Кудин
745
Последний давал в Лебедине такое показание: <Сошлись мы в Глу-
хове с Данилом Таращенком дней назад тому семь или восемь и
стояли вместе. Приходит челядник Данилов и говорит: <жители
бегут, Москва везде грабит и наших людей разоряет>. Данило на
такую речь сказал: <Москва Батурин разорила и людей тамошних
перебила, даже и малых детей не пощадила; за это и мы не
зарекаемся в московской крови по колена бродить, потому что за
разорение Батурина вся Украина встанет>. Яков показывал, что он, Яков, заметил тогда ему, Данилу, что такие речи непристойны, а
Данило стал его, Якова, бить по щекам, и Яков ушел от него, но
потом, когда Яков снова воротился, Данило приказал его связать
вожжами и связанного бросить в погреб и говорил ему при этом: <Коли никому не скажешь, что я про Москву говорил - выпущу
тебя, а станешь доносить - велю голову отсечь!> Яков будто бы не
захотел дать обещания никому не рассказывать того, что сейчас
слышал, и Данило приказал вытащить его из погреба, снова бить
вожжами и запереть в пекарной избе. Яков ушел из своего нового
заключения и явился с доносом к князю Меншикову. Призванный
по этому поводу к ответу Данило Таращенко заперся во всем, что
на него показывал Яков Кудин и объяснял
с этим человеком, в таком виде: <Я увидал, что Яков в нетрезвом
виде бесчинствует и приказал запереть его, чтоб тогда, как он
проспится, объявить о нем его господину Булавке>.
Чем кончилось это дело, - нет известия, но оно достаточно
показывает нам вообще, какого рода дела в то время
производились в Лебедине.
Любопытно по чертам того времени показание прилуцкого попа
Мловского от 6 декабря о том, как шведы вели себя, установившись
на постое в городах Гадяче, Лохвице, Варве, Прилуках. <Я видел, -
говорил этот поп, - как прилуцкий полковник привел в свой полк
шведского генерала Крейца с его отрядом, и шведы наложили
собрать с Прилуцкого полка 12.000 волов, 17.000 свиней, 20.000
баранов, 30.000 осьмачек овса и ржаной муки, до 7.000 бочек соли, все это на один месяц, а на другой приказывали изготовить столько
же всего этого>. <Я видел, - говорил тот же поп, - как в доме
мещанина Лихопеки на образ Пресвятыя Богородицы шведы своя
ветхая испражняли и тот образ выкинули>. Прилуцкие жители ходили
жаловаться шведскому командиру, находившемуся в Прилуках, а
тот им сказал, что поступать таким образом с деревом нет греха.
Другой поп - из одного села в Лубенском полку, - в Лебедине, на
сделанном ему допросе показал, что лубенский полковник
Зеленский, у которого в полку жил священник, вызвал его к себе в Ром-
ны, где сам тогда находился при гетмане Мазепе. Священник застал
у него генерального асаула Максимовича. Зеленский спрашивал
попа: <ну, что мои маетности, целы ли? Не разграбила ли их Москва?>
746
<Ах, коли б только Днепр скорее стал и поляки подоспели бы к нам.
Тогда мы скоро бы разогнали московские войска!> - <Не
хвались, - заметил сидевший с ним Максимович.
– Бог один ведает, что вперед станется>.
– Поп присовокупил, что лубенский и при-
луцкий полковники, живучи в Ромнах, оба как-то <зело смутны>.
На дворе, где жил полковник лубенский, стоит шведский караул.”
Челядники лубенского полковника говорили попу, что после ухода
миргородского полковника их господин хотел было, по примеру
миргородского полковника, и сам уйти, да шведы, подметивши, что
у него есть такое намерение, поставили караул в сенях его
помещения, никуда его не выпускали, а когда приехала к Зеленскому жена
его вместе с женою Максимовича, то их обоих стали выпускать, только жен разом с мужьями не выпускали, когда же выходили со