Руины Камелота
Шрифт:
— Как, скажи на милость, — спросила женщина, не отрывая глаз от подвески, — тебя зовут, дитя мое?
Габриэлла внезапно занервничала. Она хотела солгать, но ничего подходящего не приходило ей на ум.
— Габриэлла Ксавьер, — ответила она настороженно.
— Габриэлла, — повторил Гудрик, загадочно кивая. — Ну, тогда, возможно, скажешь нам, что тысама здесь делаешь, моя дорогая, так далеко от дома?
Опять же, по причинам, которых она не совсем понимала, девушка не хотела говорить правду волшебникам. Возможно, они не были такими добрыми,
— Я нахожусь здесь с целью найти убийцу и безумца, — сказала она, наконец, тихим голосом. — Чтобы защитить своих близких, которые еще живы, и отомстить за тех, которых нет больше.
Елена очень медленно кивнула, размышляя о словах Габриэллы.
— А эти убийца и безумец, — уточнила она, — это два разных человека или один и тот же?
— Вы смеетесь надо мной? — воскликнула Габриэлла, слегка повысив голос, который тут же эхом разнесся по пещере. — Этого человека называют Меродахом. Его я ищу… и мечтаю убить.
Гудрик поставил чайную чашку обратно на серебряный поднос.
— Ты должна простить нас, Габриэлла, — осторожно проговорил он, — мы не вмешиваемся в дела людских королевств так, как было это раньше. Пожалуйста, будь так добра… расскажи нам свою историю.
И Габриэлла рассказала. Так кратко, как она могла, об истории Меродаха, о его жестокой тактике и его кровожадных бесчинствах. Она рассказала им о Дэррике и Рисс и кровавой расправе с армией ее отца от рук людей Меродаха. Гудрик и Елена и бровью не повели, узнав о том, что Габриэлла была дочерью короля Камелота, и не дрогнули даже при упоминании о зверствах Меродаха или возможности того, что он мог, если его не остановить, уничтожить всех тех, кого она любила, и захватить власть над Королевством. Более одного раза, однако, их глаза скользили в сторону сигилы с соколом на ее горле. Это беспокоило Габриэллу гораздо сильнее, чем она могла позволить себе.
— Таким образом, — заключила она, — я должна попытаться остановить его. Ради моего ребенка и ради Камелота.
Елена слегка склонила голову.
— Но ты ведь предупредила свою служанку, чтобы она бежала с твоим сыном, — спокойно заметила она. — Он будет в безопасности в любом случае, так?
— Я предупредила Сигрид, — вздохнула Габриэлла. — Но она не поверила мне. Она попыталась предупредить охранников о моем побеге. Меня чуть было не поймали. Я боюсь, что, в конце концов, она могла отвергнуть мой приказ и отправиться с караваном в Херренгард.
Гудрик, похоже, очень серьезно раздумывал над сказанным. Затем он покачал головой.
— Я надеюсь, что ты ошибаешься, — сказал он. — Если она тебе доверяла, то повиновалась бы приказу, даже если и не поверила твоей истории. Ты должна считать, что дело обстоит именно так. Но все-таки, возможно, для тебя лучше, если ты вернешься к ним и позаботишься о ребенке сама.
Габриэлла снова глубоко вздохнула.
— Возможно, — согласилась
— Если ты простишь меня, принцесса, — сказала Елена, слегка склонив голову, — но мне это кажется довольно безнадежным делом. Этот человек, о котором ты говоришь, уничтожил большую часть армии твоего королевства, и ты собираешься взять его в одиночку?
Лицо Габриэллы стало жестким. Она отказывалась смотреть на волшебников.
— Я не хочу слышать это. Я сыта по горло подобными разговорами в совете моего отца. Иногда достаточно одного человека, чтобы противостоять врагу. Иногда… этого достаточно, чтобы повернуть ход событий.
— В сказках, может быть, — заметила Елена, покачав головой. — Но принцесса, конечно же, ты должна знать, что такой кровожадный человек будет только… — Она остановилась, когда Гудрик поднял руку, приказывая ей взглядом замолчать. Лицо его было суровым.
— Габриэлла, — сказал он, и серьезность его тона заставила ее взглянуть на него. — Я уважаю твое мужество. Если честно, я тронут от всей души. Если бы была сотня таких как ты… нет, хотя бы десяток, я бы лично проводил тебя, дав свое благословение и испустив боевой клич. Но Елена права. В одиночку, молодая женщина против армии злодеев — такая храбрость не геройство, а безрассудность.
Ему, казалось, неприятно было говорить это, но он не отвел глаз от Габриэллы.
Елена добавила мягко:
— Наверняка, есть другой путь, принцесса. Если Бог желает, чтобы твое королевство было спасено, тогда…
— Не надо, — прервала Габриэлла, ее голос был низким и жестоким, — говорить со мной о Боге.
Воцарилась неловкая, звенящая тишина. Рядом журчала потихоньку река. Волшебный огонь ярко горел, пуская снопы искр, практически не создавая шума. Наконец, Елена снова заговорила.
— Ты знаешь, — спросила она, похоже, желая сменить тему, — откуда взялась твоя сигила, принцесса?
Инстинктивно Габриэлла обхватила рукой свою подвеску с соколом. Как всегда, она была теплой. Девушка сглотнула и сказала:
— Это был свадебный подарок. От моего отца.
Елена сжала губы:
— Это больше, чем свадебный подарок, и я полагаю, тебе хорошо это известно.
— Скажите мне, что вы знаете об этом, — спросила Габриэлла, почти шепотом.
Последовала долгая пауза. Гудрик посмотрел на Елену с непроницаемым лицом.
— Она принадлежала одному из нашего совета, — сказал он осторожно. — Я почувствовал память о его прикосновении в тот момент, когда ты показала нам ее, даже хотя ее первоначальная форма была изменена и вполне разумно сломана. Блеск этого зеленого камня не вызывает сомнений.
Габриэлла почувствовала, как будто мир ускользает под ней медленно, головокружительно.
— Кто он был? — умоляла она.
— Как ни странно, — ответила Елена, — это тот самый человек, в поиках которого мы оказались в Пустоши.