Рука адмирала
Шрифт:
Сережа понял этот взгляд и был тронут выражением этой немой любви и преданности. Он ласково подмигнул мальчику, еще раз дружески тряхнул его за плечи и переспросил:
— Так ты подождешь меня? Не сбежишь?
— Подожду, тихо ответил Митька, и юноша понял, что в лице этого оборванного беспризорного мальчика он приобрел верного друга, который не выдаст и не предаст. Он еще раз кивнул ему и стал со своими спутниками спускаться с холма. По своей всегдашней привычке футболист начал петь. Память вынесла ему песню, где причудливо сплелась цыганщина, казачий дух и русская мощь:
«Наш15. Засада
С различными чувствами смотрели оба беспризорника вслед уходящим. У Митьки было радостно — оживленное лицо, словно он пережил что то светлое, большое. Ванька был нахмурен. Его предубеждение против «больших» не было развеяно дружеским обращением новых знакомых.
— «Накормлю»? проворчал он. Так бы и раньше говорили, а то вот только болты болтали. Только никуда я с ними не пойду.
— Почему такое? рассеянно переспросил Митька, не отрывая глаз от удалявшихся фигур новых друзей.
— А потому, угрюмо отозвался Ванька. Никакого интереса нет.
— Чего ты окрысился? Ладные парни и, верно, здорово покормят.
Ванька презрительно ухмыльнулся.
— Покормят? Жди!.. Пока мы себя сами не покормим — никому до нас дела нет. Обойдемся и без ихней милости!.. Сами!
И он вытащил из кармана чей то кошелек.
— Это откуда ты слямзил? удивился Митька.
— А у тетки энтой, хвастливо ответил Ванька.
— У той, что рассказывала?
— Ara… Покеда она там разорялась насчет адмиралов, я у ей из сумки и сбондил. Ловко?..
Беспризорник не договорил. От сильного удара приятеля он шлепнулся на землю.
— Что это ты, Митяй? С ума слез, что ли? со злобным недоумением спросил он снизу.
Митькино лицо было искажено яростью. Он задыхался от негодования.
— Ах ты, сволочь, сукин сын… Лярва!.. Это что б у таких людей что нибудь пулить? Гадина!.. Да я тебе сейчас череп вот прошибу, стерва, за такую штуку… Они к нам по душевному, как люди, а ты, гадюка, сзади их вжалил… Фраеров тоже себе нашел… Отдавай сейчас же!
Ванька еще ни разу не видал своего приятеля в таком яростном состоянии. Зная по опыту, как решителен и силен Митька, он мрачно поднялся и отдал кошелек.
— И что это тебя так укусило?.. На кой хрен нам ихний обед, когда, может, в этом портмонете побольше найдем?
— Вот кусок идиета, еще кипятился Митька. Да как же ты, сучья башка, не понимаешь, что у таких людей стыдно тибрить? Это все равно, как ты у меня что спулил бы… Фу, даже в пот вдарило…. Тьфу, какой ты обалдуй… Ты только не серчай, что я тебя так вдарил — очень уж за сердце взяло… А теперя мы так сделаем: они тут как раз возвращаться будут — мы им и подкинем обратно портмонет этот… А ты не скрипи, Вань. Я тебе в трамвае любой портмонет сопру — по твоему выбору. Руки, знаешь сам, у меня — золотые… А то деньги этих ребят мне бы руки жгли… Ш.ш.ш.ш. ш…
Он
Митька сжал руку своего приятеля.
— Сексот… За ними шпионит… Ах, сволочь!..
Ванька, видя взволнованное лицо своего друга, забеспокоился.
— Что ж ты хотишь делать, Митька?
— Что? А вот что: голову ему проломаю, что б не повадно было в следовающий раз следить за хорошими парнями. Бери каменюку, Вань!
— Это мы могем… Для сексота и каменюки не жаль!..
Приятели, вооружившись осколками камней, осторожно подкрались к кусту, за которым спрятался неизвестный парень. Тот, наконец, решил идти дальше и вышел на тропинку. В этот момент один камень ударил его в плечо, другой — в голову. Он споткнулся, обернулся и схватился за карман. Еще два удара камней свалили его на землю, и в кустах послышался топот убегавших ног.
Беспризорники были ребятами смелыми. Они сделали круг по кустам Малахова кургана и опять подкрались к месту «боя». Сбитый камнями с ног парень уже приходил в себя. Приподнявшись на земле, он со стоном ощупал раненую голову, вытащил платок, вытер обильно струившуюся кровь и опять упал. Потом собрал все свои силы, поднялся и, шатаясь, с вытащенным револьвером в руке, медленно пошел обратно к воротам.
Митька и Ванька, сидя в кустах, довольно переглянулись.
— Больше не придет! торжествующе произнес Митька. Причесали ему голову: долго не забудет, сволочь чекистская. Будет знать, как бегать, как пиявка, за хорошими ребятами!..
Раненый парень, с трудом спустившись к ограде кургана, тихонько свиснул. Из за забора и кустов показались чьи то головы.
— А где старший? тихо спросил чекист. — Тама у ворот.
Через минуту раненый докладывал:
— Так что, товарищ уполномоченный, около памятника ничего интересного не было. Поговорили и пошли дальше — кладбища смотреть. Сейчас вернутся.
— А что это у тебя с головой? Сексот болезненно сморщился.
— Беспризорники те, видно, камнем долбанули. Поймать их надо и пристрелить…
— Подождешь пока… Кто ж за щукой гоняясь — колюшек ловит?.. Ничего! Пролил малость крови за мировую революцию… Иди в казарму на перевязку. А мы пока что сами закончим оцепление. Они, говоришь, опять сюда придут? Тут мы их и зацапаем вместях. А пока надо ближе подобраться…
Темные фигуры стали осторожно подползать по кустам к памятнику адмирала Корнилова.
Глава III
Живая пылинка, остановившая машину ОГПУ