Рука адмирала

Солоневич Борис

— А куда делся твой приятель?

— А я его за хвост ловить не обязан. Был, да весь вышел.

— Брось в самом деле, Митя, ломаться! рассердился штатский. Говори прямо, когда у тебя спрашивают!

— Это почему такое я должен говорить? Кто вы такие? Может, фашисты какие нибудь, которые меня украсть хотят? Скудова я знаю?

Штатский со сдерживаемой яростью показал свою карточку сотрудника ОГПУ. Митя долго и сосредоточенно

рассматривал ее.

— Ara, наконец, произнес он. Похоже как будто, что не липа. И усики и все остальное. Вы бы так сразу и сказали…

— Ну, так где же твой приятель?

— Да сейчас придет. Подождите пару минут.

— Да где же он, чорт побери? Куда он пошел?

— Чего вы ко мне цепляетесь? Не я за ним слежу, а вы. Пошел и пошел. Верно, туда, куда царь пешком ходил. Чорта вы взбеленились? Мой Шарик и тот у каждой тумбы останавливается по своей нужде. Видать, и Сережа завернул, куда нужно было…

В эту минуту в воротах показался Сережа. Увидев около Митьки двух в штатском и автомобиль, он сразу понял, в чем дело. Но лицо его было спокойно и весело, когда он, подчиняясь распоряжению, молча садился с Митькой в машину.

— Что это, Сережа, в тебя Гепея так влюбилась? Может, ты и взаправду бандит? смеясь, спросил его Митька.

— Прошу не разговаривать, оборвал чекист, но Сережа весело улыбнулся и подмигнул:

— Так понравился… Что даже оправиться толком не дадут…

— Вам сказано, товарищ — не разговаривать!

Машина быстро мчалась на Лубянку. Лицо юноши были светлым и задумчивым, словно какая то волна подняла его силы и бодрость. Митька наблюдал за лицом своего друга и с трудом удерживал смех: они опять провели ОГПУ — Сережа, конечно, успел спрятать свои «документы»…

Через полчаса Митька и Сережа были подвергнуты тщательному обыску в комендантуре ОГПУ, но при них ничего подозрительного не нашли. Потом Садовский долго бился, чтобы выпытать что либо у приятелей, но советская молодежь — народ стреляный. Митька ругался с ним и угрожал сбежать из «Динамо».

— Я, товарищ, уж сколько лет по тюрьмам околачиваюсь, но то всегда за дело было. Бывало, засыпешься по глупому… Но так, чтобы ни за что ни про что среди бела дня меня арестовывали — никогда еще не было. Что я — стадион «Динамо» своровал? Или плохо вчерась морду тому турку набил? Чего вы ко мне цепляетесь?..

Садовский внимательно смотрел на курносое веснусчатое лицо рыжеголового «победителя», и одна мысль сверлила его мозг:

«Неужели этот паренек и есть тот беспризорник, который случайно оказался хранителем важнейшей политической тайны»?

Но внешне следователь был благодушен и шутлив.

— Ты, Митя, того — не сердись,

что мы тебя зацапали. Это мы тебя теперь так здорово охраняем. Ты ведь теперь наша советская боксерская звезда и, может быть, иностранные фашисты захотят тебя искалечить или убить. Да и бандитов тут в Москве — сколько хочешь. Пришьют среди бела дня ни за что.

— Ну, так то — бандиты, а то Сережа, футболист знаменитый! возмущенно возразил Митька. И чего вы это взъелись? Экая невидаль — приятели встретились!

— А ты его сразу и узнал?

— Чего ж не узнать? У него приметы видные: вся спина сзади, ноги до полу, пятки назад глядят, две дырки в носе и в плечах рыжеватый…

Еврей подавил в себе вскипевшую ярость..

— Брось, Митя, трепаться. А ты давно знаешь этрго своего приятеля?

— Давно — не давно, а хорошо. Мы с ним в Мелитополе повстречались — я у него кошелек хотел спулить, а он оказался — свой парень в доску, брюки в полоску… Он мне шибко понравился.

— Так это, вероятно, ты его хотел увидеть на футбольном матче?

— Угу… Его самого.

Садовский перевел разговор на вчерашний матч и велел принести чаю с пирожными. Осторожно расспрашивая Митьку о его прошлом, он мимоходом задал вопрос, не был ли тот в Севастополе.

— В Севастополе? не моргнув глазом, ответил Митька. Не… Не приходилось. Собирался было на виноградный сезон, но так и не довелось…

Садовский опять переменил разговор и только после похвал Митьке за вчерашний бой, неожиданно спросил, не нужно ли было Мнте чего либо передать Шибанову.

— Кому, кому? переспросил Митя.

— Шибанову.

— А кто он такой? Взгляд паренька был светел и невинен.

— Да приятель то твой.

— Ах, Сережка… А я его и фамилии то не знаю… А чего ж передавать? Просто — я его шибко люблю — сердечный он парняга и футбол здорово лягает. Вы его выпустисте?

— Если он в бандитизме не замешан конечно, выпустим.

— Вы уж, пожалуйста, не томите его, товарищ. Ни в чем он не виноват… Хоть я знаю — ручательство мое невеликое, но я за него голову проэакладаю. А то, ей Богу, если с ним что худое сделаете — меня ни в жисть на ринге больше не увидите…

— Ладно, ладно, Митя, не беспокойся! А ты со своей стороны порасспроси твоего приятеля, как он там в Севастополе в футбол играл. У него там интересные приключения были. А потом как нибудь мне расскажешь. Он — хороший парень, твой Сережа. И в футбол играет — замечательно… Я очень рад, что ты именно с ним подружился… Вряд ли он в чем бандитском замешан. Но мы, ГПУ, знаешь сам — на всякий случай всех должны проверять — для порядку… На, вот тебе пропуск. Можешь идти.

— Ишь ты: пропуск, словно я арестованный был!