Руки оторву!

Гарный Ульян

Я до лежащих на земле стрелков не дотягивался ни серпом, ни саблей: глубоко наклониться не давали закрепленные ноги и стальная юбка, поэтому пришлось просто пустить Ассама прямо. Конь хрустел костями врагов, иногда притопывая на месте.

Тролли почти сомкнули кольцо вокруг сугаков,

но тут замысловато просвистела все та же визгливая дудка, и степняки рванули в оставшуюся пустоту между смыкающимися бурыми рядами бьернене.

Но сегодня был явно неудачный день для конников Дикого Поля. Строй замкнул подоспевший Петр со своими несгибаемыми стальными всадниками. Удар бронированной конницы был такой силы, что передние ряды сугаков подлетели в воздух, как брызги. А наши вонзились в боевые порядки противника, как раскаленный нож в масло.

Тролли набросились на сугаков, как волки на стадо овец, вышибая булавами степняков из седел, сдергивали их лишней парой рук и душили на весу. Их бьернене не отставали от хозяев, приподняв передние лапы, они напоминали обозленных тарантулов, хватали всадников и отрывали им головы, пробовали хлещущую кровь на вкус.

Очень скоро все было кончено. Невесть откуда взявшиеся тучи ворон нетерпеливо орали свое «как?», летая прямо над головами так низко, что иногда задевали крыльями шлемы.

Но пиршество крылатым вестникам смерти пришлось отложить.

Наши, к моему удивлению, деловито стаскивали трупы сугаков в одну кучу под присмотром десятников, которые вели учет количеству трупов.

Я спросил Петра:

– Зачем это?

– Э, да ты не знаешь! Сугаки – шакалы травы, они шастают скрытно по степи и грабят караваны и путников, тянут все,

что плохо лежит. А все добро и рабов они меняют на золото. А друг другу не доверяют, вот и придумали: носить под одеждой кольчугу из монет, у одного она покороче, у другого подлиннее, это как удача улыбнется, но у каждого есть!

Когда сугаков стащили в неаппетитную кучу из меха и плоти, десятники намылили руки, надели длинные кожаные перчатки, посыпали их пеплом из костра и начали раздевать трупы и срывать с них монеты, которые бросали в бочонки с мыльной водой. Зрелище было не из приятных. Так что я по-быстрому удалился.

Палатки в лагере пестрели черными пятнами от зажженных стрел, повсюду сновали обозные и дружинники, приводили общими усилиями в порядок телеги, грузили на них кладь.

Наблюдая за муравейником лагеря, мне вспомнились мемуары Цезаря о галльских войнах. Каждый легионер обязан был тащить деревянный кол, который использовали для укрепления лагеря. Это гораздо удобнее, чем калечить телеги, а потом их восстанавливать. Я немедленно отправился к Петру, чтобы поделиться соображениями на этот счет, но когда его нашел, сразу понял, что с инновациями в области фортификации придется повременить. Петр восседал на деревянном кресле, положив ногу на бочонок, а перед ним стояли на коленях двое сильно избитых степняков.

– Кто ночью угнал чужой скот, повинен смерти, – рычал Жеребцов, посверкивая глазами, – так у русов, и так у всех народов степи; кто посягнул на жизнь, будет казнен. Ваши вонючие кишки в моей руке, чем можете продлить свои дни? Говорите или умрете!!!

Конец ознакомительного фрагмента.