Рукопись Ченселора
Шрифт:
Они закрывали за собой двери и вели доверительные беседы. Подрывной элемент! Это выражение и все, что стояло за ним, было непосредственно связано с тем человеком, с которым ей предстояло сейчас говорить.
Женщина взяла телефонную трубку.
– За тебя, мой дорогой, – прошептала она, испытывая волнение.
Как когда-то в молодости, в ней заиграла кровь. Потом она успокоилась, вновь почувствовав себя уверенным профессионалом. Сейчас начнется главное в ее жизни представление.
Джон Эдгар Гувер, лежа в постели, пытался сфокусировать изображение на экране телевизора, стоявшего в другом конце комнаты. С помощью
Все это, вместе взятое, и без того раздражало, а тут монотонно зажужжал его личный телефон. Во всем Вашингтоне этот номер знали не более десятка человек.
Кризиса вроде бы не предвиделось. Так какого же дьявола им надо?
Гувер схватил трубку и сердито рявкнул:
– Слушаю, в чем дело?
– Мистер Гувер, извините, что беспокою вас. Я по неотложному делу.
– Миссис Гэнди?
С телефоном тоже происходило что-то непонятное. Голос секретарши, казалось, плыл, то приближаясь, то удаляясь.
– Только что из Кэмп-Дэвида звонил президент. Сейчас он находится на пути в Белый дом. Он хочет, чтобы вы сегодня же встретились с мистером Холдеманом.
– Сегодня же? Почему такая спешка?
– Президент просил передать, что речь пойдет о деле чрезвычайной важности. Информация получена ЦРУ в течение последних сорока восьми часов.
При упоминании ЦРУ Гувер не удержался от гримасы. Он питал отвращение к Центральному разведывательному управлению, этой банде подхалимов, возглавляемых чертовыми либералами. Никому из них нельзя доверять.
То же самое Гувер думал и о нынешнем хозяине Белого дома. Но если президент располагает информацией, предназначенной для ФБР и если это настолько важная информация, что среди ночи к нему посылают столь близкого к президенту человека, то он не видел оснований отказываться от встречи с ним.
Гувер с раздражением подумал о том, как некстати это непонятное ощущение в горле. Кроме того, он испытывал какое-то необъяснимое чувство тревоги.
– Миссис Гэнди, президенту известен этот номер. Почему он сам мне не позвонил?
– Он полагал, что вас нет дома, что вы обедаете. Он знает, как вы не любите, когда вас беспокоят в ресторане, поэтому организовать встречу с вами поручено мне.
Гувер покосился на стоявшие около кровати часы. Была вовсе не середина ночи, как он думал, а лишь немногим больше десяти. Как это он сразу не сообразил? Ведь с Толсоном он расстался в восемь, почувствовав внезапную усталость. Но и агентура президента ошиблась: он не был в ресторане, а беседовал с Клайдом. В этот вечер Гувер настолько переутомился, что лег в постель раньше обычного.
– Хорошо, я приму Холдемана. Прямо здесь.
– Я так и думала, господин директор. Президент полагает, что вы, возможно, пожелаете сразу же продиктовать распоряжения старшим офицерам ФБР. Я вызвалась поехать с мистером Холдеманом.
– Вы очень предусмотрительны, миссис Гэнди. У них наверняка что-то интересное.
– Президент хочет, чтобы никто не знал о встрече мистера Холдемана с вами. Он сказал, что это может поставить его в неловкое положение.
– Воспользуйтесь боковым входом, миссис Гэнди. Ключ у вас есть, а сигнализация будет отключена. Я дам указание охране.
– Очень хорошо, мистер Гувер.
Женщина положила трубку на стоявший перед диктофоном аппарат и откинулась на стуле. Она сделала это! Роль сыграна превосходно. Ей настолько удалось войти в образ, что она в точности изобразила темп речи, каждый тональный оттенок, скопировала почти незаметные паузы, чуточку носовую интонацию. Превосходно! И самое замечательное, она не испытала при этом ни малейшей неуверенности – как будто кто-то вычеркнул из ее памяти ужас последних двадцати лет.
Необходимо было позвонить еще в одно место. Теперь можно говорить любым голосом, и чем вежливее, тем лучше. Она набрала номер.
– Белый дом слушает, – отозвался голос на линии.
– Говорит ФБР, мой дорогой, – произнесла актриса с легким южным акцентом. – У меня ничего срочного, просто информация, которую надо занести в регистрационный журнал. Сегодня в девять ноль-ноль директор получил пакет от мистера Холдемана. Я звоню, чтобы подтвердить получение. У меня все.
– О’кей, подтверждение принято. Я зарегистрирую его. Душный вечер сегодня, не правда ли?
– Да, но для меня это самый чудесный вечер, – ответила актриса. – Самый прекрасный вечер в моей жизни.
– Кому-то сегодня здорово повезло на свидании?
– О, речь идет о более важном. Гораздо более важном. Спокойной ночи, Белый дом.
– Спокойной ночи, бюро.
Женщина встала со стула и взяла свою сумочку.
– Мы сделали это, дорогой, – прошептала она.
Ее последний спектакль оказался самым лучшим. Она отомщена. Она свободна.
Водитель автофургона внимательно изучал показания индикатора электрического поля. В нижнем левом углу и левее центральной части линия диаграммы прерывалась. Это означало, что на указанных участках цепи ток был вырублен и установленная там сигнализация отключена. Судя по диаграмме, отключенными оказались сигнальные устройства, контролирующие въезд во двор Гувера и проход в каменной стене, который вел к дому.
Пока все шло по плану. Водитель взглянул на часы – пора было взбираться на телефонный столб. Он проверил аппаратуру. Когда она заработает, в резиденции Гувера возникнут помехи в подаче тока и начнут мигать все электролампы, телевизоры, радиоприемники. Они продлятся не больше двадцати секунд. Этого вполне достаточно, чтобы отвлечь внимание.
Но прежде чем заработает аппаратура, необходимо устранить еще одно препятствие. Если в доме соблюдаемый годами распорядок не изменится и сегодня, он легко это сделает. Водитель опять посмотрел на часы. Пора! Он открыл заднюю дверцу фургона, спрыгнул на мостовую и быстро подошел к столбу. Отстегнув один конец длинного страховочного пояса, он обмотал его вокруг столба и снова вставил крюк в защелку на поясе. Потом поднял по очереди сначала одну, потом другую ногу и пристегнул к ботинкам кошки для лазания.