Рукопись Ченселора
Шрифт:
– Это были те самые люди, которые дали вам гарантии?
– Да, они. Я не совсем уверен, но мне кажется, что одного из них я знаю. Могу назвать вам его имя. – Лонгворт замолчал. Как и вчера, он колебался. Но, несмотря на это, у него был вид человека, уверенного в том, что его дело не терпит отлагательств.
– Ну, продолжайте, – нетерпеливо поторопил его Ченселор.
– Вы дали слово, что никогда не назовете мое имя.
– Проклятие, дал, дал! Если уж быть откровенным, то после того, как мы через несколько минут распрощаемся, я никогда о вас больше не вспомню.
– Вам
Лицо Питера вытянулось от удивления. Даниел Сазерленд был гигантом в буквальном и переносном смысле слова. Профессиональные успехи этого негра огромного роста вполне соответствовали его физическим данным. Выходец из Алабамы, этот человек за полвека поднялся на самую вершину юридической иерархии. Он дважды отклонял предложение президента назначить его членом Верховного суда, предпочитая более активную деятельность практикующего юриста.
– Судья?
– Да.
– Конечно, знаю. Кто же его не знает? Почему вы думаете, что он принадлежит к той группе лиц, которая вошла с вами в контакт?
– Я видел запрос госдепартамента обо мне, и там стояло его имя. Я не должен был этого знать, но так получилось. Задайте ему вопрос: правда ли, что существовала группа лиц, которых беспокоила деятельность Гувера в последние два года?
Не воспользоваться таким предложением было просто немыслимо. О Сазерленде ходили легенды. Теперь Питер воспринимал Алана Лонгворта гораздо серьезнее, чем несколько секунд назад.
– Быть может, я сделаю это. Какие у вас еще факты?
– Из тех, которые действительно заслуживают внимания, пожалуй, только один этот. Остальные по сравнению с ним – второстепенные. Правда, есть еще один человек – генерал Брюс Макэндрю.
– Кто он?
– До недавнего времени Макэндрю занимал очень высокий пост в Пентагоне. Он достиг всего, к чему стремятся военные. Ему достаточно было кивнуть в знак согласия, и должность председателя комитета начальников штабов была бы за ним.
И вот неожиданно для всех он отказывается и от генеральской формы, и от карьеры, и от комитета – от всего на свете.
– Это очень похоже на то, что случилось с вами. Там, конечно, масштабы побольше.
– Отнюдь, совершенно не похоже, – возразил Лонгворт. – Я располагаю информацией о Макэндрю. Больше двадцати лет назад с ним что-то произошло. Правда, никто точно не знает, что именно, или знают, но не говорят. Во всяком случае, что-то весьма серьезное, потому что сочли необходимым изъять информацию об этом из его личного дела. Помню только, что вся эта история продолжалась восемь месяцев не то в 1950, не то в 1951 году. Вы говорили, что в основе ваших романов всегда лежат действительные, невымышленные события. Так вот то, что случилось с Макэндрю, видимо, каким-то образом связано с фактом, который для вас, Ченселор, должен стать первостепенным и который меня просто пугает.
– О чем вы?
– Я говорю о личных досье Гувера. Среди них, возможно, хранилось и досье на Макэндрю. А всего их было более трех тысяч. Прямо-таки страна наизнанку. Сведения о людях, занимающих руководящее положение в правительстве, в промышленности, в университетах, в армии.
– Какие досье? Вы с ума сошли! – воскликнул Ченселор, в изумлении уставившись на Лонгворта.
– Подумайте обо всем, что я вам сказал. Лично я считаю, что Гувера убил тот, кто хотел завладеть его досье. Вы проверили меня и убедились, что я серьезный человек. Я сообщил вам имена двух конкретных людей, с которыми вы можете переговорить. Мне все равно, о чем вы будете беседовать с Макэндрю, но вы дали слово, что ничего не скажете обо мне судье. Лично мне от вас ничего не надо. Я хочу только одного: чтобы вы как следует подумали обо всем, что я вам сообщил. Подумайте и о возможностях, которые открываются для вас в связи со всей этой историей.
Не прощаясь, Лонгворт внезапно повернулся к Питеру спиной и быстро зашагал по пляжу. Стоя под дождем, ошеломленный Ченселор растерянно смотрел на быстро удалявшегося в сторону дороги бывшего агента ФБР.
Глава 8
Ченселор стоял у стойки бара в ресторане, расположенном на 56-й улице.
Питеру нравилось это заведение, сохранившее атмосферу теперь почти исчезнувших дешевых английских ресторанчиков. Вся обстановка здесь благоприятствовала тому, чтобы подолгу просиживать за ленчем, ведя при этом неторопливую беседу.
Накануне он позвонил Энтони Моргану и Джошуа Харрису и назначил им здесь встречу. После этого поздним рейсом он вылетел из Лос-Анджелеса. Впервые за многие месяцы Ченселор спал в собственной квартире и поэтому чувствовал себя прекрасно. Ему давно надо было уехать из так называемого убежища в Калифорнии, которое на деле превратилось для него в настоящую тюрьму.
Питер сознавал, что с ним что-то происходит. В голове словно рухнула какая-то преграда, высвободив скопившуюся энергию. Он не знал, есть ли какой-либо смысл в том, что рассказал ему Лонгворт. Наверное, нет, уж слишком нелепо все это выглядело. Убийство само по себе казалось невероятным. Но даже от одного предположения – а вдруг? – захватывало дух. Однако любой роман начинается с предположения.
Еще ни одна тема, над которой он когда-либо работал, не давала такого простора для воображения. А что, если Сазерленд, человек безусловно выдающийся, скажет, что он не может полностью исключить возможность убийства Гувера? А если к тому же удастся связать факт исчезновения части документов из личного дела генерала Макэндрю со смертью директора ФБР?
Яркая вспышка автомобильных фар осветила выходящее на улицу окно. Невольно взглянув в ту сторону, Питер увидел знакомые фигуры Энтони Моргана и Джошуа Харриса, направляющихся к входу. Они о чем-то спорили, но только тот, кто хорошо знал их обоих, мог догадаться, что между ними возникли какие-то разногласия. Случайный же наблюдатель наверняка бы подумал, что идет мирная беседа, что оба полностью поглощены ею и не обращают ни на кого – а может, и друг на друга – ни малейшего внимания.