Рукопись Ченселора
Шрифт:
– Не надо. – Он говорил слабым голосом и пытался при этом улыбнуться, как бы заверяя Элисон в том, что все в порядке. – Это пройдет через несколько минут. – В глазах у него потемнело, веки налились свинцом. Но он не мог позволить себе забыться, пока не успокоит ее и не подготовит к тому, что может случиться, когда он потеряет сознание. – Вероятно, я сейчас усну ненадолго. Как обычно. Я могу бредить, даже кричать в забытьи. Ты не пугайся и не придавай ничему значения. Это просто бессвязное бормотание, чепуха всякая…
Темнота
Он открыл глаза, не зная, сколько времени провел в постели. Сверху на него глядело милое лицо Элисон, глаза ее от наполнявших их слез казались еще красивее.
– Эй! – сказал он, протягивая руку к ее влажной щеке. – Все в порядке.
Она схватила его руку и прижала к губам.
– Ее звали Кэти? Так?
– Да.
– Она умерла?
– Да.
– О, дорогой! Сколько страданий, сколько любви…
– Прости меня.
– Ничего, ничего…
– Тебе, наверное, не очень приятно это видеть.
Она протянула руку, погладила его по щеке, коснулась его глаз и губ.
– Это как подарок… – сказала она. – Как прекрасный подарок.
– Не понимаю.
– Хоть ты и назвал ее имя, ты обращался ко мне.
Он рассказал Элисон обо всем, что произошло в доме на 35-й улице, конечно, приуменьшив опасность. Он объяснил ей, что беспорядочная стрельба – это своего рода нагнетание страха, попытка запугать, а не ранить или убить.
Было очевидно, что она не поверила ему. Как дочери солдата ей уже приходилось сталкиваться с подобными явлениями. Она выслушала его расплывчатые объяснения без каких-либо комментариев, только взглядом показав, что не верит им.
Окончив рассказ, Питер подошел к окну и принялся рассматривать рождественские украшения на улице. С противоположной стороны донесся приглушенный мерный звон церковных колоколов. До Рождества оставались считаные дни, но он не думал об этом. Его занимало только то, что нужно сделать немедленно: пойти в Федеральное бюро расследований, в этот рассадник безумия, и пусть они положат этому конец. Ведь был нанесен ущерб частной собственности, когда по ним стреляли из смертоносного оружия. С Питером пойдет и Филлис Максвелл.
– Мне нужно разыскать ее, – сказал он мягко. – Нужно заставить ее понять, что она обязана пойти со мной.
– Сейчас найду номер ее телефона. – Элисон взяла со столика телефонный справочник. Питер по-прежнему смотрел в окно.
– Ее номера здесь нет. Он не указан.
Ченселор вспомнил: номера телефона отца Элисон тоже не было в справочнике, но он же узнал его. Сможет узнать и номер телефона Филлис. Только придется опять прибегнуть к уловке – выдать себя за журналиста, старого знакомого мисс Максвелл, проездом находящегося в городе и желающего поговорить с ней.
Однако уловка не помогла. Видимо, к ней прибегали слишком часто. В редакции номера телефона
– Позволь мне попробовать, – сказала Элисон. – В Пентагоне всегда есть дежурный офицер по печати. Печальные новости поступают даже по окончании рабочего дня. Генеральский чин отца дает мне кое-какие преимущества. Либо я узнаю того, кто мне ответит, либо он узнает меня.
В Пентагоне Элисон назвали два номера телефона Филлис Максвелл: один номер ее личного телефона, другой – номер коммутатора в доме, где она жила.
По личному телефону никто не ответил. На коммутаторе в каких-либо справках о жильце им отказали, оператор согласилась лишь передать что-нибудь мисс Максвелл. Поскольку звонивший посетовал, что неточно знает, где она живет, оператор коммутатора назвала ему адрес.
– Я поеду с тобой, – сказала Элисон.
– Наверное, не стоит, – возразил Питер. – Она упоминала о твоем отце. Не назвала его, но говорила о вчерашних похоронах на Арлингтонском кладбище. Она напугана до безумия. Моя цель – убедить ее пойти со мной, а увидев тебя, она может отказаться.
– Пусть будет по-твоему, – кивнула Элисон. – Но я беспокоюсь за тебя. Вдруг приступ повторится?
– Не повторится. – Он сделал паузу, а затем привлек Элисон к себе. – Есть еще одно соображение. – Он заглянул ей в глаза. – Я не хочу ни во что тебя вмешивать. Со всем этим покончено. Ты сама так хотела, помнишь? Тогда я с тобой не согласился, а теперь согласен.
– Спасибо тебе. И вот что я, наверное, хочу сказать: что сделано, то сделано, и ничего уже изменить нельзя. У него были свои убеждения, которые он мужественно отстаивал, и я не хочу чернить его память.
– Я понимаю, насколько это важно. И потом, я не хочу, чтобы что-то отрицательно повлияло на наши отношения. – Он легонько поцеловал ее. – Когда с насущнейшими делами будет покончено, мы заживем так, как нам захочется. И, по-моему, это очень заманчивая перспектива.
Она улыбнулась и поцеловала его:
– Какая же я бесстыдница! Поймала тебя в момент слабости и соблазнила. Меня следовало бы заклеймить как преступницу. – Ее улыбка погасла, она виновато посмотрела ему в глаза. – Все произошло слишком быстро, и я не требую никаких обязательств.
– А я требую.
«Посидите в холле, сэр, я скоро приду» – такими словами встретил Питера на улице швейцар дома, в котором жила Филлис Максвелл. Он вел себя так, будто заранее знал о приходе Ченселора.
Питер сел в кресло, обтянутое зеленым пластиком, и стал ждать. Через дверь он видел, как швейцар в форменном пальто, скрестив руки в перчатках за спиной, просто покачивался взад-вперед на каблуках.
Это было довольно странно. Швейцар будто и не собирался возвращаться в холл. Может, он забыл о том, что обещал? Ченселор встал и огляделся. Ведь он разговаривал с оператором коммутатора. А где же коммутатор?