Рукопись Чейма
Шрифт:
Барр снова поднял голову и взглянул на меня. Потом встал. Возможно, я ошибся, но мне показалось, что он вдруг немного расслабился. И все-таки даже сильный загар не мог скрыть его бледность, а кожа выглядела блеклой и увядшей.
Он был широкоплеч, с мускулистыми руками, голубыми глазами на квадратной физиономии и эффектной ямкой на подбородке. Он снова провел рукой по щетине.
— Насколько мне известно, он у себя в отеле, — сказал он. — Последний раз я его видел в пятницу.
— С ним было все в порядке? Он не делился
Барр покачал головой:
— Этого я не знаю. Он вправе здесь появляться, ведь он работает на Чейма. Гидеон снимает сейчас киноэпопею об Америке. Я исполняю главную роль в этом фильме. Мы немного превысили смету, а кроме того, отстаем от графика. Вот и стараемся закончить картину побыстрее. Уилли суетится, как старая дева. Приходил поторопить нас, выражал недовольство.
Я оставил Барру свою визитку и попросил позвонить, если он увидит Джелликоу.
— Все? — не очень любезно спросил он. — Через минуту мне предстоит пересчитать ребра тем опасным преступникам.
— Всем трем сразу? — улыбнулся я.
Но Барр ответил без улыбки:
— Я всегда разделываюсь с тремя, а то и с четырьмя. Не могу разочаровывать своих поклонников. Я ведь звезда.
— Еще один вопрос, мистер Барр. Как выглядел Джелликоу в пятницу днем? Я знаю, он немного перебрал накануне. Ездил с мисс Ардент в «Клетку пантеры».
— С кем, с кем?
— С мисс Ардент. Сильвией Ардент.
Он стоял ко мне лицом, держа руки на поясе и чуть наклонив вперед голову с поднятой бровью. Несколько долгих секунд он не шевелился, застыв как изваяние.
— Сильвия Ардент? С Уилли? С этим ничтожеством Уилли? — произнес он наконец, едва шевеля губами.
— Да, в четверг вечером они были в клубе «Клетка пантеры», и Джелликоу, видно, здорово кутнул…
— Вы шутите.
Фотография, сделанная в клубе, все еще была у меня в кармане. Я вытащил ее и показал Барру:
— Вот. Это Сильвия Ардент. А этот тип, в состоянии крайней эйфории, я думаю, Уилфред Джефферсон Джелликоу.
Барр наконец сдвинулся с места. Протянув руку, выхватил у меня фото и впился в него взглядом. Теперь обе брови у него полезли вверх.
— Вот сука! — вымолвил он. — Сука! — О моем присутствии он, видимо, забыл, хотя стоял почти рядом. Его широкое мускулистое лицо выражало крайнее недоумение. — Но как, как это может быть? Зачем она…
Он умолк. В нем опять произошла странная перемена. Безмерное удивление сменилось выражением, какое бывает у человека, глаза которого слепит яркий свет. Он стоял стиснув зубы, из раздувающихся ноздрей вырывалось шумное дыхание, на щеках заходили желваки.
Подо всем этим что-то скрывалось, но я пока не понимал, что именно. Поэтому попытался прощупать почву и вызвать Барра на откровенность.
— Вы, кажется, удивлены?
Но у меня ничего не вышло. Он вернул мне снимок, разжал челюсти,
— Сожалею, Скотт, но помочь вам не могу. А теперь проваливайте. Мне некогда.
— И все же интересно…
— Убирайтесь! — Он пытался скрыть раздражение. — Я должен разобраться с тремя-четырьмя типами. — Он помолчал, а потом многозначительно, как мне показалось, добавил: — А то и с пятью.
Я улыбнулся:
— Пятью? Надеюсь, вы шутите. Учтите, я не считаю вас священным ковбоем, Барр. До сих пор я был с вами любезен, не так ли? Может, мне и не следовало бы это говорить, но терпение мне иногда изменяет. Я не лезу на рожон, но, если мне бросают вызов, я отвечаю.
— Согласен, вы были любезны, — сказал Барр. — А теперь уматывайте. Ходят тут всякие, портят только настроение. Вам этого не понять. Я и в перерывах не должен выходить из образа.
— А чтобы войти в образ, вам требуется накостылять трем-четырем типам? Или пяти?
У него снова угрожающе заходили желваки.
— Вам лучше не появляться здесь, Скотт. Не раздражайте меня. А то увидите, что я говорю серьезно.
— Спасибо, что уделили мне время, — сказал я. — Увижу вас в картине.
Он смерил меня взглядом и отошел.
Ассистент режиссера потребовал тишины, а затем раздались команды: «Включить камеры… Быстрее… Начали!»
Тем временем я отыскал Лусиллу Мендес. У нее было около часа свободного времени до начала сцены, где ее должны были изнасиловать двое бандитов. Съемки этого эпизода, наверное, займут все утро и часть дня. А пока она сидела за длинным столом под парусиновым тентом и пила кофе.
Лусилла оказалась миловидной мексиканкой с нежным ртом, горящими как угли глазами и черными волосами. Я представился и сказал, что меня направила к ней Хейзл.
— А, Хейзл! Она много о вас рассказывала, мистер Скотт.
— Много? Тогда зовите меня просто Шелл, идет? — Она сверкнула белыми зубами и кивнула. — Я хочу узнать, что произошло между Джелликоу и Уорреном Барром. Хейзл говорила, что после разговора с ним Барр вроде был расстроен.
— Еще как! Они поговорили в сторонке, и мистер Джелликоу ушел. А мистер Барр, когда вернулся на площадку, все хмурился, подавал реплики невпопад, забывал текст. Казалось, его одолевают какие-то неприятные мысли. Так продолжалось с полчаса. Все заметили, что он был не в себе.
— А вы не знаете, о чем они говорили?
Лусилла покачала головой:
— Они далеко стояли.
— Барр ничего не говорил?
— Нет.
— Они не скандалили?
— Нет, просто разговаривали. Мистер Барр, вы знаете, человек несдержанный. Один раз он сжал кулаки и готов был броситься на мистера Джелликоу. Но все обошлось. — Лусилла замолчала, а потом добавила: — Правда, как-то он ему все-таки влепил.
— Барр влепил Джелликоу?
— Ой, да еще как! Тот полчаса не мог очухаться. Пластом лежал.