Рукопись, написанная кровью
Шрифт:
– Так что, дорогой вы мой, у Крымова были все основания презирать вас и не связываться с вашими грязными и дурно пахнущими делишками. И предателем по отношению к вам он никогда, в отличие от вас, не был…
– Хорошо, – Берестов налил себе еще водки и выпил залпом. – Сдаюсь. Я вам все расскажу и хотя бы перед вами освобожу душу… Марина пришла ко мне, как я уже говорил, первого марта, поздно вечером. Мы заранее с ней договорились о встрече. Надо сказать, что после того, как Крымов бросил меня и отказался искать убийцу отца Кирилла, чтобы тем самым обезвредить Куракина – ведь я до сих пор считаю, что это его рук дело, – я чувствовал себя ужасно. Деньги, которые он вернул мне, находились у меня дома, и я, когда пришла Марина, все рассказал ей… Нет, не про крест с цепью и тем более не про палец
– И вы показали?
– Да, разумеется, я показал. Потом мы снова вспомнили отца Кирилла, я чуть не довел ее до слез своими вопросами, ведь я ревновал ее к нему, даже после его смерти… А потом мы сели ужинать, я еще днем купил кое-какой закуски, салаты, консервы, шоколад, вино…
Он замолчал и какое-то время не мог говорить – тихонько плакал.
– Когда я налил вино, она попросила меня принести ей лимон… И ведь я знал, что у меня нет лимона, что я его не покупал, но она настаивала на том, чтобы я все равно сходил на кухню за лимоном, черт бы его побрал. И вот представьте себе мое удивление, когда я зашел на кухню, где мне был знаком каждый предмет, каждая банка, и увидел там лимон. Вымытый, весь в капельках воды. В этот момент мне стало не по себе. Откуда здесь лимон, спросил я себя, и тут же ответил, что его, очевидно, купила Марина. Но с какой целью? Она в жизни ничего для меня не покупала и всегда ужинала лишь тем, что было у меня… Это не мелочь, вы не подумайте, потому что из-за лимона все и случилось.
– Он был отравлен?
– Нет, ничего подобного. Просто появление на столе лимона говорило о том, что меня специально спровадили из гостиной. Для чего? Для того чтобы сделать там нечто такое, о чем я не должен был знать. Но что?
– И вы подумали, что Марина решила вас ограбить, забрать из шкафа деньги?
– Да, эта мысль пришла ко мне первой. Но, с другой стороны, рассуждал я, откуда Марине было знать, что у меня в квартире деньги. Ведь лимон-то она покупала заранее, словно ей уже было известно о деньгах… Словом, я совершенно запутался в своих подозрениях, и, когда появился в гостиной с нарезанным лимоном, Марина сидела как ни в чем не бывало, а перед ней сверкали два хрустальных бокала, наполненные вином. Она мне улыбалась, и я сто раз пожалел о том, что так плохо о ней подумал. Открыть в ее присутствии шкаф и проверить здесь же, на ее глазах, на месте ли деньги или нет, я не смог. Не то воспитание. К тому же я был настроен заняться с ней любовью, она была так сексуальна, так хороша в тот вечер, что я даже подумал: пусть она забрала эти деньги, но я проверю это в тот момент, когда она будет уже уходить, тогда и разберемся, а пока не стоит ничего портить, вот выпьем вина, обнимемся, а потом ляжем… Вы – женщины, и вам незнакомо чувство мужчины, пожелавшего женщину. У Марины было много мужчин, это верно, но вы спросите их, что их влекло к ней? Не знаете? То-то и оно… – Он, неожиданно всхлипнув, немного помолчал, затем продолжил: – Но все случилось совсем не так, как я хотел. И дело снова в лимоне… Я, видите ли, забыл посыпать его сахаром. И тогда Марина, почему-то невероятно радостная и улыбающаяся (кстати, я тогда снова подумал о том, что она украла эти проклятые деньги!), сама бросилась на кухню за сахаром, а я тем временем… словно кто-то подсказал мне это или подтолкнул меня… переставил бокалы, поменял их местами.
– Но почему?
– Ничего себе…
Надя и Юля произнесли эти слова почти одновременно, настолько поразили их действия Берестова.
– Это получилось само собой… Я едва успел это проделать, как вернулась она. Мы выпили, и она почти сразу же застонала, схватилась за горло, встала рывком с дивана, но потом снова упала на него… Я думаю, что того яда, который она подсыпала мне, было слишком
– Вы сразу определили, что она погибает от яда?
– Это было слишком явно. А уж когда я открыл ее сумочку и увидел мои деньги, мне самому захотелось умереть… Все казалось мне нереальным, страшным… Получалось, что Марина – воровка и она откуда-то узнала о хранящихся в квартире деньгах. Но позже, спустя несколько мгновений, я изменил свое мнение – нет, она хотела меня отравить по другой причине, и эта причина лежала у нее в сумочке. Это было кольцо. Золотое кольцо, судя по всему принадлежавшее отцу Кириллу. Почему я так решил? Просто сопоставил некоторые факты. Во-первых, кольцо было большим, мужским и вымазанным в запекшейся крови, во-вторых, именно кольца-то и не нашли, следовательно, убийца отца Кирилла приберег его, чтобы подбросить мне чуть позже. Вот и получается, что Марина пришла ко мне с кольцом, чтобы подбросить его мне, а потом убить меня. Тем самым я расчищал кому-то путь, и одновременно именно на меня падало подозрение в убийстве Кирилла. Моя смерть становилась выгодна этой сволочи Куракину!
– Вы хотите сказать, что Марина работала на Куракина?
– Я не уверен, что именно на него, но что на убийцу своего бывшего любовника – это точно.
– Поэтому вы оставили это кольцо в ее сумке?
– Да, я подумал, что раз все так случилось и она все равно мертва, то пусть хотя бы у нее останется это кольцо, чтобы кто-то, уже расследуя ее убийство, вышел каким-нибудь образом на ее хозяев, которые обещали ей заплатить за мою смерть. Сначала я хотел ее сжечь в своей машине, но потом передумал, испугался…
– А это не вы случайно сожгли агентство и машину Крымова?
– Нет, не я. Зачем мне это было нужно? Мне нужен был сам Крымов, как вы не понимаете?! Надя, скажите, где он, помогите мне связаться с ним, иначе я погиб.
– Но чем вам теперь может помочь Крымов?
– Только он сможет распутать этот узел. Я просто уверен, что и убийство отца Кирилла, и смерть Марины, и то, что мне постоянно подкидывают эти страшные вещи, – все это нити одного клубка. Надя, не будьте так жестоки и не лгите мне, что вам неизвестно, где скрывается ваш муж…
– Да я и не лгу вовсе… – пожала плечами Надя. – Знаете что, Берестов, выбросьте все из головы и постарайтесь уснуть. Я послушала вас и почему-то поверила. Понимаю, что вы боитесь не столько отвечать за поступки, которых не совершали, сколько за то, что готовят вам ваши соперники в будущем, и хотите обезопасить себя от них, обзавестись стопроцентными доказательствами виновности в чужих смертях настоящих убийц, ваших врагов, но Крымов навряд ли возьмется за эти дела. Он сейчас где-то во Франции или Швейцарии, отдыхает и одновременно устраивает свои финансовые дела с помощью появившихся у него за последний месяц знакомых…
– Значит, ваш Кристиан может знать, где он.
– Да, кстати, это вполне возможно, я раньше как-то об этом не подумала… Хорошо, я обещаю, что попытаюсь найти его и организовать вашу встречу. А теперь спать. Я смертельно устала.
Берестов с трудом поднялся из-за стола и, сгибаясь под тяжестью навалившихся на него мрачных мыслей, поплелся к выходу.
«Он не будет не только президентом, но и депутатом», – пронеслось в голове у Юли, когда она поняла, кто же забрался чуть ли не на самый верх политической лестницы. Да разве таким мямлей и трусом, зарвавшимся подлецом и беспринципным делягой должен быть политик? Кто-то что-то за него пишет, кто-то зарабатывает ему наличные, кто-то должен рисковать своей жизнью, чтобы обеспечить ему покой и оградить от противников…
– Вот дерьмо! – фыркнула Надя, глядя ему вслед. – Крымов приблизительно так его и охарактеризовал, и теперь мне ясно почему… Ну что, спать?
– А ты и на самом деле не знаешь, где сейчас Шубин?
– Перед сном я зайду к тебе в спальню и оставлю телефон. Разумеется, я ЗНАЮ ВСЕ…
Глава 13
В отличие от Берестова, который после ночного и тяжкого для него разговора с двумя женщинами Крымова заснул глубоким, алкогольным сном, Юля долго не могла уснуть, глядя в потолок большой спальни и вспоминая каждый свой час, проведенный в Париже.