Рукопись несбывшихся ожиданий. Дорога жизни
Шрифт:
– Всё-то тебе весело, – укорила его она, и бывший каторжник согласился.
– А то ж, ловко у меня вышло с этой скукотищи смертной сбежать. Пока я ещё какого-нибудь уборщика найду. Ха, тяжёлое это дело, коли никого отыскать не хочется.
– Мог бы тогда вообще на лекцию не приходить. Чего припёрся?
– Мог да не смог, – развёл руками Вигор. – Я ж обещался тебе привет от кое-кого передать. Побожиться пришлось даже, что первым делом, как в академию вернусь, так сразу к тебе. Ну, а гульнул я так, что вернулся ток поутру и едва на лекцию этого говённого препода успел. Поэтому, собственно, вот. За платье ты, канеш, звиняй, но мне думается,
От сказанного Мила оторопела. Она нахмурилась, посмотрела на Вигора недоверчивым взглядом, и лишь потом со всей серьёзностью уточнила:
– Ты это о нашем Саймоне говоришь?
– Агась.
– Но… но как? – вмиг растерялась она, и Вигор, взяв её под локоток, чтобы увести подальше от двери в лекционную, сказал:
– Ну, он со мной встретиться захотел. А я чего? Я только за посидеть в трактире за жратвой и пивом да не платить за это. Тем более, поболтать нам было о чём. Мы о прошлом много чего вспомнили, тебе заодно косточки перетёрли. Причём кое-кто перебрал настолько, что едва ли не в любви тебе признаваться начал, хотя я перед ним сидел.
Говорил Вигор с насмешкой, как если бы о чём-то неважном речь вёл, но для Милы прозвучавшее было серьёзнее некуда. Более того, от услышанного ей сделалось очень больно. Она и так паршиво себя ощущала: укор мэтра Ориона, боязнь потерять Найтэ и его пренебрежение её чувствами. А тут ещё и Саймон…
– Тебя, значит, позвал, а меня нет, – сорвалась с её губ обида, прежде чем Мила развернулась и, едва сдерживая слёзы, направилась в ванную комнату. Молодой женщине нисколько не хотелось, чтобы Вигор её слабость видел, однако ж он её нагнал и остановил.
– Эй, постой, – сказал он, разворачивая её к себе лицом. При этом во взгляде Вигора промелькнуло неподдельное удивление, он явно думать не думал, что Мила надумает из-за услышанного плакать. – Эм-м, о том, собственно, и речь. Саймон побоялся тебя пригласить, так как не знает, чего от тебя ждать. Понимаешь, Милка, этот влюблённый осёл тебе раз за разом письма шлёт, но… что-то никакого ответа от тебя ему всё нет.
– Да как это нет? Это он сам меня бросил, а я… я же столько раз писала ему. Надеялась! – яро возмутилась Мила, прежде чем замолчала и, задумчиво поджав губы, размыслила о некоем очень даже вероятном событии.
«Кто столько времени стоял между мной и Саймоном? И кому могло быть нужно, чтобы мы не начали общаться снова?» – подумала она, и от этих мыслей могла бы даже радостно улыбнуться. Миле явно польстило, что Найтэ, оказывается, тревожит её возможное сближение с другом. Вот только… вот только не менее сильно ей не понравилось, что кое-кто за её спиной всё решает, да ещё в таком личном вопросе.
– Вот тоже самое я ему сказал, – между тем ухмыльнулся Вигор, прежде чем икнул и, похлопав Милу по плечу, сообщил: – В общем, решили мы с Саймоном так – то руководство нашей академии с тобой играет. Ну, и коли захочется тебе однажды забить на их правила игры и по-своему поступить, так ты ко мне обратись. У меня нужный человек, что втихаря в Форкрест весточку отвезёт, найдётся.
Облачи Вигор сказанное в какие-нибудь иные слова, возможно, Мила поступила бы иначе. В конце концов, несмотря на своё желание поговорить с Саймоном молодая женщина уже отошла от боли разрыва. У неё имелись отношения, из-за которых не вышло бы сблизиться с другом так, как бы тому
«Играет. Он именно что играет со мной. Его забавляет исподволь руководить моей жизнью, но при этом он основательно забывается в том, что я тоже умею принимать решения», – аж затрясло Милу от злости. А потому, отмыв с серой ткани платья пятна чернил насколько это было возможно, молодая женщина вернулась на консультацию совсем не ради того, чтобы записывать за преподавателем. Хотя диктовал преподаватель много, из-под её пера выходили совсем другие слова и строки. А там, когда всё же столкнувшийся с уборщиком Вигор вновь подсел к ней, Мила незамедлительно пододвинула к нему исписанный лист. Не говоря ни слова, бывший каторжник накрыл его своей огромной ладонью, и… и в этот момент Миле сделалось жутко.
Много раз уже писалось о спонтанности этой женщины, о том, что о содеянном она раздумывала тогда, когда становилось поздно. А потому только в этот момент Мила осознала, что, узнай обо всём этом Найтэ, и дела её станут плохи. Тёмного эльфа такое своеволие разозлило бы. Непременно.
«Ну и что? – вдруг прозвучало возмущение в её голове. – Может, это не самый благоразумный поступок в моей жизни, да только он разве неправильный? Разве я не права в своём желании объясниться с Саймоном? Он мой друг! А я – я живой человек. Жизни, мыслей, поступков собственных я не заслуживаю, что ли? Почему я не могу списаться с кем-то дорогим моему сердцу, когда сам Найтэ из-за какого-то поодаль сидящего студента меня прочь от себя отсылает?».
Волна протеста захлёстывала её как цунами. Порядком задремавшая гордость стряхивала с себя оковы сна, и вследствие этого Мила даже невольно задрала голову выше. Она ощущала, что всё сделала верно.
***
Долгие три недели сессии оказались не такими уж долгими. Вроде бы ещё вчера была консультация к первому из экзаменов, и вот уже завтра наступил бы день для последней оценки третьего курса. Мысли об этом тяготили Антуана. В это лето, как никогда ранее, он не желал возвращения к семье. Ему до колик в животе не хотелось встречи с отцом из-за разговора на вполне так ожидаемую тему.
«То шестилетняя капризная девочка, то какая-то несносная гадина. Мои родители как будто за что-то меня возненавидели!» – кипел он на огне, а потому всё же решился дойти сперва до ректора, а затем и до своего декана.
– Профессор Аллиэр, я знаю, что по завершении третьего курса уже не так проблематично устроиться на практику.
– На каникулярную трудовую отработку, – сухо поправил тёмный эльф и, с лёгкостью разобравшись в том, для чего студент его навестил, в строгом тоне озвучил. – И вам эта отработка, аир Грумберг, пока ни к чему.
– Это почему же? – неподдельно оскорбился Антуан.
– Во-первых, за вами никакого долга академии не числится, отрабатывать вам нечего. А, во-вторых, работа, которую могла бы предложить академия студенту вашего курса, мало соотносится с вашим происхождением. Ладно бы по чёрной магии нынче вакансии толковые имелись. Но не устроит же вас служба на отдалённом маяке? В поддержании огня на длительный срок нет ничего особенного.
Несмотря на то, что с озвученным Антуан мог бы согласиться, кое-что никак не давало ему покоя. Причём этим кое-чем было и как нежелание видеть родителей, так и уже известный ему факт – Миле Свон опять досталось кое-что особенное.