Руководство по системной поведенченской психотерапии

Курпатов Андрей Владимирович

Иными словами, работа динамического стереотипа проявляется в первую очередь эмоциональными реакциями: когда динамический стереотип устанавливается – реакции эти негативны по знаку; когда же он установился и благополучно используется – реакции эти по знаку позитивны; когда же в силу тех или иных обстоятельств динамический стереотип встречает препятствия в своей реализации, то возникают крайне отрицательные эмоциональные реакции.

Этот феномен попал в поле зрения и И.М. Сеченова, но тот еще не обладал соответствующей объяснительной моделью. Вот что он пишет: «Рядом с развитием страстных психических образований в ребенке появляются и желания. Он любил, например, образ горящей свечки и уже много раз видал, как ее зажигают спичкой. В голове у него ассоциировался ряд образов и звуков, предшествующих зажиганию. Ребенок совершенно покоен и вдруг слышит шарканье спички – радость, крики, протягивание руки к свечке и проч. Явно, что в его голове звук шарканья спички роковым образом

вызывает ощущение, доставляющее ему наслаждение, и от того его радость. Но вот свечки не зажигают, и ребенок начинает капризничать и плакать. Говорят обыкновенно, что каприз является из неудовлетворенного желания. Другой пример: сегодня, при укладывании ребенка в постель, ему рассказали сказку, от которой он пришел в восторг, то есть в голове его ассоциировались страстные слуховые ощущения с ощущениями постели. Завтра, при укладывании, он непременно потребует сказку и будет ныть до тех пор, пока не расскажут»¹⁷⁵. Далее И.М. Сеченов разъясняет «механизм каприза» как результат неудовлетворенности желания, но остается открытым вопрос – а почему, собственно, это желание возникло? В обоих приведенных примерах оно не является безусловно-рефлекторным и возникает не как реакция на стимул, а как реакция на отсутствие стимула! Ответ можно найти только в механизмах работы динамического стереотипа, что и показал И.П. Павлов.

Экспериментальное подтверждение концепта динамического стереотипа было осуществлено П.К. Анохиным в методике с внезапной подменой безусловного подкрепления в так называемой «сюрпризной пробе». У животного вырабатывался стойкий условный пищевой рефлекс, где в качестве безусловного подкрепления применялся сухарный порошок. В одном из экспериментов сухарный порошок заменили мясом. Эта подмена вызвала у животного бурную ориентировочно-исследовательскую реакцию и даже временный отказ от еды¹⁷⁶. Столь парадоксальный результат может найти объяснение только в одном: произошло нарушение сформировавшегося у животного динамического стереотипа, что, как и утверждал И.П. Павлов, с неизбежностью должно привести к эмоциональной реакции негативного характера, даже несмотря на то что «замена» явно не была худшей.

И ничего о том не ведая, этот механизм на разные лады использовался и перепевался десятками общепризнанных направлений и школ как в психологии, так и в психотерапии. В психологии динамическими стереотипами (под разными именами) занимались У. Джеймс («привычки»), Э.Ч. Толмен («карты», «промежуточные переменные») и Г.А. Кэрр («приспособительное поведение»), Б.Ф. Скиннер («оперантное поведение») и К.Л. Халл («сила привычки»), В. Келер, К. Коффка и М. Вертхеймер («гештальт» и «фигура-фон»), К. Левин («поле»), А. Бандура («научение») и Дж. Роттер («локус контроля»), У. Найсер («программы») и Дж. Келли («конструкты»), К.Г. Юнг («коллективное бессознательное») и Э. Эриксон («идентичность»), Дж. Миллер и К. Прибрам («программы» и «планы»), Д.Н. Узнадзе («установка») и П.В. Симонов («информационная теория эмоций») и многие, многие другие.

З. Фрейд строит всю свою теорию на одном динамическом стереотипе, который сводится к повторению определенных, некогда сформированных отношений индивида с его родителями, причем лишь в одном контексте – сексуальных отношений. Все, что переживает ребенок в детстве, все стереотипы поведения, которые он избирает в отношении матери и отца, все они в дальнейшем определяют как его радости, так и его страдания¹⁷⁷. А. Адлер работал с динамическим стереотипом под названием «комплекс неполноценности», желая заменить его на динамический стереотип под названием «социальное чувство»¹⁷⁸. К. Хорни определила в качестве основного проблемного динамического стереотипа «базальную тревогу»¹⁷⁹. О поведенческом и когнитивном подходах в психотерапии можно и не говорить отдельно. Даже представители гуманистической психотерапии – К. Роджерс, А. Маслоу и др. – занимались динамическими стереотипами, называя их на разные лады «принятием», «самоактуализацией», «самореализацией» и т. п. Ф. Пёрлз рассматривал в качестве основной невротизирующей силы «незавершенность гештальта» или «ситуации», то есть незавершенный динамический стереотип.

Однако наиболее существенный вклад в понимание феномена динамического стереотипа (богатством исследовательского материала и теоретической разработкой темы) внес К. Лоренц. Он разъясняет эволюционное значение динамического стереотипа: при его нарушении у животного возникает целый комплекс негативных эмоциональных реакций (на что указывал И.П. Павлов), в первую очередь страха, которые и «требуют» от своего обладателя возвращения в покинутое русло нарушенного динамического стереотипа. «Для существа, – поясняет К. Лоренц, – лишенного понимания причинных взаимосвязей, должно быть в высшей степени полезно придерживаться той линии поведения, которая уже – единожды или повторно – оказывалась безопасной и ведущей к цели. Если неизвестно, какие именно детали общей последовательности действий существенны для успеха и безопасности, то

лучше всего с рабской точностью повторять ее целиком. Принцип “как бы чего не вышло” совершенно ясно выражается в уже упомянутых суевериях: забыв произнести заклинание, люди испытывают страх»¹⁸⁰.

К. Лоренц обстоятельно разъясняет, какую роль динамический стереотип играет в повседневной жизни человека, в формировании различных чувств, социокультурных феноменов или, например, в формировании обсессивно-компульсивного расстройства. К. Лоренц, вслед за И.П. Павловым, демонстрирует функционирование «привычки» (динамического стереотипа) в «ножницах» положительных и отрицательных эмоциональных реакций: «Но никому не пришло бы и в голову говорить о любимых привычках, если бы наряду со страхом, наказывающим за их нарушение, не действовали также другие эмоции, вознаграждающие “достойное” и послушное поведение того, кто следует привычке. Каждый знает особенное, ни с чем не сравнимое ощущение удовольствия, когда мы снова видим нечто близко знакомое, например памятную с детства местность, комнаты дома, где мы когда-то жили, или черты лица старого друга. Выполнение усвоенного, хорошо выученного движения доставляет подобное же удовольствие. Сильное чувство вознаграждения, вызываемое обоими процессами – рецепторным и моторно-проприоцепторным, – противостоит описанному выше экзистенциальному страху: это успокоительное чувство безопасности гораздо значительнее, чем простое устранение страха: оно заметно повышает наше самоуважение! “Чувствуется, что я у себя дома” или “Я еще не разучился это делать”. Думаю, все мы недооцениваем, как сильно и прочно сидит в нас страх и как жаждем мы обрести безопасность!»¹⁸¹

Таким образом, концепт динамического стереотипа отражает именно содержательный аспект поведения, то есть любой динамический стереотип – есть прежде всего некий «шаблон» поведения, который может быть фиксирован и описан, а его нарушение строго «охраняется» эволюционным фактором.

3. Содержательный ракурс поведения

Концепт поведения как нельзя лучше обеспечивает исследователя инструментом содержательного анализа поведения. Понятно, что это содержание всегда функционально (процессуально), в противном случае мы бы не могли говорить ни о психике, ни тем более о поведении. Кроме того, конечно, динамические стереотипы организованы в структуры, а поведение протекает на различных уровнях структуры психического, иначе мы бы так и продолжали использовать частно-множественный подход, складывая и вычитая разные условные рефлексы. Однако перед концептом динамического стереотипа стоит одна-единственная задача – систематизировать содержание психического (поведение); попытки «выжать» из этого концепта нечто большее методологически не оправданы. Делать это – все равно что ловить крокодилов в Северном Ледовитом океане. Абсолютно бесперспективное занятие. Но отчаянное противодействие друг другу школ И.П. Павлова и А.А Ухтомского, а также физиологии (как таковой) – психологической науке привело все-таки к подобным печальным «экспериментам».

Последователи И.П. Павлова, желая сохранить целостность учения и охватить при этом всю многомерность поведения, столкнулись с серьезной проблемой, которая потребовала введения новых теоретических формул: «настройки» и «переключения». Эти два понятия были призваны отобразить структурный и функциональный ракурсы поведения (которые, заметим, уже прекрасно обосновались в учениях Л.С. Выготского и А.А. Ухтомского). Однако если сохранить полную беспристрастность, то станет очевидно, что исследователи этой школы продолжают использовать все тот же динамический стереотип (то есть остаются в поле содержательного ракурса поведения), а новые названия – «настройка» и «переключение» – ничего не прибавляют к уже известным фактам.

«Условнорефлекторным переключением» называют факт срочного изменения сигнального значения условного раздражителя в зависимости как от условий, в которых данный раздражитель применяется, так и от рода безусловного подкрепления. При этом в простом, наиболее изученном случае в результате выработки один и тот же по своим физическим характеристикам индифферентный агент приобретает два сигнальных условнорефлекторных значения, строго соответствующих разным обстановкам, в которых он применяется¹⁸². Приведем несколько примеров.

М.И. Стручков показал в опытах, что можно образовать такой вариант «переключения», при котором в ситуации А на раздражители разной модальности вырабатываются пищевые и оборонительные условные рефлексы, а в ситуации Б на те же раздражители – условные рефлексы с перекрестным сигнальным значением, то есть раздражитель, имеющий в ситуации А пищевое сигнальное значение, в ситуации Б становится оборонительным, и наоборот¹⁸³.

Л.П. Руденко показала возможность выработки у собак «тройного переключения»: в зависимости от переключающих факторов один и тот же звуковой раздражитель вызывал либо пищевую, либо инструментальную двигательно-оборонительную, либо мигательную условную реакцию¹⁸⁴.