Румпельштильцхен
Шрифт:
— Но не в отношении опекунства. Как я и предполагал, оно может послужить лишь в качестве свидетельства о ее намерениях, но все же оно не сможет быть принято судом к обязательному исполнению.
— Судом? Разве это делается через суд?
— Я не утверждаю, что это обязательно и необходимо. Но если вдруг найдется кто-нибудь, кто решит оспорить ваше право опекуна… итак, давайте я расскажу вам все как есть. Мистер Кениг, с вами там все в порядке?
— Давайте, продолжайте.
— Фактически, это письмо не имеет никакой юридической силы. А вы случайно не знаете, не
— Очень жаль, но об этом мне ничего не известно. А завещание будет иметь в суде юридическую силу?
— Конечно, это будет в высшей степени убедительно, и оно обязательно будет принято во внимание и учтено, если только вы не будете признаны несостоятельным как родитель. Но даже если Викки умерла, не успев оформить завещание, то вы несомненно все равно должны получить право опеки над своей дочерью. В подавляющем большинстве случаев суд присуждает опекунство, отдавая предпочтение непосредственно кровному родителю, нежели чем, например, бабушке или дедушке со стороны матери ребенка, или, там, скажем, тетке, старшей сестре, или кто там еще может быть… Скажите, а есть ли кто-нибудь, кто мог бы оспорить ваше право на опекунство?
— Конечно. Отец Викки. Двейн Миллер.
— А почему?
— А потому что он просто выживший из ума старый мудак, возомнивший себя пупом земли.
— И что, у него имеются какие-либо основания на то, чтобы оспаривать ваше право?
— Например, какие?
— Может ли он, к примеру, заявить, что вы плохой отец?
— Это просто смешно.
— Или, например, то, что дом ваш не пригоден для того, чтобы воспитывать в нем маленькую девочку?
— Это абсолютный нонсенс.
— Вы платили алименты на Элисон?
— Регулярно, каждый месяц.
— И никогда не забывали это сделать?
— Ни разу.
— За вами числятся какие-нибудь правонарушения?
— Ну там, несколько штрафов за парковку в неустановленном месте… еще один раз был штраф за превышение скорости, это было где-то года три-четыре назад.
— Вы часто виделись с Элисон?
— Не реже одного раза в месяц, и обычно она проводила у меня все лето.
— А Элисон когда-нибудь жила у своего деда?
— Нет.
— Хорошо, мистер Кениг, тогда разрешите мне теперь привести вас несколько решений, вынесенных судом при рассмотрении аналогичных дел: Торрес против Ван Эпоэля, 1957 год, это было здесь, во Флориде: „Кровный родитель имеет право на опекунство“ — кстати, она ведь ваш кровный ребенок, так?
— Что вы имеете в виду?
— Она ведь не была усыновлена? И это не был ребенок от более раннего брака, в котором могла состоять Викки…
— Нет-нет, для нас обоих этот брак был первым. Элисон от меня, это точно.
— О'кей, тогда снова Торрес против Ван Эпоэля: „Кровный родитель имеет право опекунства над его или ее детьми, за исключением тех случаев, когда имеются основания или условия, в которых родитель может быть лишен этого права в интересах благополучия самого ребенка. Данное право родителя является первостепенным“.
— Да черт побери это право, — воскликнул Кениг.
— Модакси против Тейлора: „Любовь и привязанность
— Продолжайте читать, мистер Хоуп.
— Бен против Тайммонса — это совсем недавнее дело, 1977, тоже слушалось здесь, во Флориде — „Родитель имеет данное ему Богом право заботиться и находиться вместе со своим потомством; за исключением тех случаев, когда явные, убедительные и непреодолимые причины препятствуют этому, благополучие ребенка может быть в полной мере гарантировано ему только исключительно заботой и опекой кровного родителя“.
— Мистер Хоуп, вы уже этим заслужили свой гонорар, — сказал Кениг. — Я даже не могу передать, насколько мне теперь стало легче. И что мне теперь надо делать?
— Ничего не надо.
— Ничего? Как это „ничего“? Почему?
— Когда Элисон найдут…
— Я молю Бога, чтобы это случилось, как можно скорее, мистер Хоуп.
— …вы сможете просто собрать ее вещи и увезти к себе домой.
— Вот так просто?
— Вот так просто.
— Ну, тогда это замечательно, тогда, кажется, все в порядке. Мистер Хоуп, я даже на знаю, как мне вас отблагодарить за…
— Я должен сказать вам еще кое-что, мистер Кениг. Вы уверены, что Викки никогда при вас не упоминала о завещании? — Никогда. И вообще, какая теперь разница, ведь вы же сами только что сказали мне, что…
— Да, я думаю, что вы можете быть уверены в отношении опекунства над личностью Элисон. А сейчас я имею в виду уже опеку над ее собственностью. Даже если Викки погибла, не успев оставить завещания, то право наследования переходит к ее непосредственному наследнику — в данном случае, это ваша дочь. Мне бы хотелось узнать, не был ли кто-то определенный назначен опекуном над ее собственностью. В случае, если такового названо не было, то суду придется его назначить.
— Знаете, мне ничего не известно о каком бы то ни было завещании. А вы никак не можете мне помочь узнать об этом?
— Я посмотрю. В Калусе относительно немного юристов. Если Викки оформила завещание…
— Да, пожалуйста, выясните это, — попросил меня Кениг.
— Я буду рад вам помочь, мистер Кениг, — я заколебался. — Мистер Кениг, — продолжал я, — прежде чем мы закончим этот разговор и практически, прежде, чем я сделаю еще что-нибудь для вас, мне бы хотелось выяснить для себя еще кое-что. Я думаю, что вы не воспримете это, как личное оскорбление, но я вынужден задать вам несколько вопросов.
— И что это за вопросы?
— Первый… Скажите, это вы убили Викки?
— Что?!
— Я спросил…
— И вы что… вы это серьезно?
— Мне хотелось бы услышать ответ, пожалуйста, окажите мне такую любезность.
— Нет, сэр, я этого не делал. Я всем сердцем любил эту женщину.
В голосе его слышались слезы. Перед тем, как задать следующий вопрос, я снова впал в короткое замешательство, но и этот вопрос был тоже крайне важен, и я не мог отложить его на потом, просто никак не мог, если я уж решил представлять интересы Кенига и в дальнейшем.