Руны Одина
Шрифт:
– Это расплата за ложь. – Спокойно сказал он. – И за то, что пыталась пройти в Дом Солнца грязной.
– Я не собираюсь это обсуждать. Поклянись, что будешь вести себя вежливо.
– После твоих приятелей.
– Россомаха, – повернулась к нему Санька, – я прошу тебя.
У него задрожали ноздри.
– Обещай не оскорблять его первым. – Повторила она. – Пожалуйста.
– Хорошо. Первым я не начну. Даю слово. – После долгой паузы сказал он, глядя Саньке в глаза. – Ради тебя.
– Чен? – Повернулась Санька к китайцу. Но тут её ждал сюрприз. Старательно выговаривая слова, чтобы все его поняли, Чен спокойно сказал:
– Я буду собака
– Чен, пожалуйста, – Санька подошла к нему и взяла за руку, сжала её в обеих ладонях, – давайте пока что сохранять мир.
– Ты осена хоросий серовек, кыдым Санька. – Сказал Чен и поклонился ей. – Он – осена прохой серовек. Его нада убивать. Сесяс.
– Сначала мы должны сделать то, ради чего отправились в путь. А потом… воля ваша.
– Он осена плохой серовек. – Повторил Чен. – осена прохие мысли в голове, осена прохие… – Он забыл слово, сказал его по-китайски, подкрепляя его жестами, которых никто, кроме Диего, не понял, а тот промолчал, только чуть изогнул бровь. Он один сохранял полное спокойствие, словно ему было всё равно, чем этот стихийный митинг закончится.
– Чен, обещай. – Попросила Санька, как могла, ласково, и китаец растаял.
– Хоросо. – Сказал неохотно. – Не буду первый убивать.
– Теперь ты. – Повернулась Санька к Диего. – Без твоего обещания договор не действителен.
– Обещаю первым ничего не затевать. – Легко произнёс он. – Всё?
– Нет. – Неожиданно вмешался Хара. – Обещай не провоцировать на ссоры нас.
– Не понимаю, о чём ты?
– Понимаешь.
– Нет. Но хорошо.… Обещаю. Довольны? – Он обвёл их взглядом. – Тогда пообщайтесь, расскажите друг другу, какой я плохой супротив вас, хороших, а я… погуляю. – Он преобразился мгновенно, глаз не успел проследить за превращением, только что это был человек – и уже зверь. Санька шарахнулась к Россомахе, тот обхватил её и заслонил плечом. Барс рыкнул, хлестнув себя по бокам длинным роскошным хвостом, и, вызвав переполох среди лошадей, бросился прочь.
– Господи, – сказала Санька, – в жизни ничего подобного не видала!
– Не бойся. – Сказал Россомаха, не торопясь её отпускать. – Я же с тобой.
– Я знаю. Если бы не ты, я и секундочки бы здесь не осталась, вскочила бы верхом и дала бы дёру. – Призналась Санька. – А с тобой я и в самом деле ничего не боюсь. Но всё равно… Просто я действительно, такое вижу в первый раз. У нас оборотни – существа смертельно опасные для людей, а этот…
– И он опасен. – Сказал Россомаха. – Но не более чем я, Хара или Чен. Таких, как он, единицы – что могут перекидываться, а не… – Он нахмурился, подыскивая подходящее слово, – не превращаться.
– А в чём разница?
– Перекидываются вот так, как ты видела, в любой момент, по своему желанию. А превращаются в полнолуние против своей воли, это проклятие. А вот это – колдовство.
– Он колдун? – Спросила Санька. С некоторых пор она стала относиться к колдунам резко негативно.
– Наверное. – Пожал плечами Россомаха. Он по-прежнему обнимал её, и ей было так спокойно возле него, что она тоже не торопилась отстраниться. Хара и Чен, не отвлекая их, занимались юртой и костром, изредка переглядываясь с очень довольным видом. Они оба знали, что испытывает к Саньке Россомаха, и из мужской солидарности болели за него, хоть и ревновали немного – Саньку к Россомахе – как женщину, а Росомаху к Саньке – как друга.
В самом-то деле Санька этого уже давно хотела. Ей льстила привязанность Росомахи, это чувство было в ней куда сильнее собственного её влечения, она была
Так что она вежливо и деликатно в который раз высвободилась из Россомахиных объятий и отправилась чистить своего коня. Но волнение в организме, уже давно забывшем приятные ощущения, её опечалило. А может, махнуть на всё рукой и положиться на судьбу?.. Санька тяжко вздохнула, эхом Росомахиного вздоха, которого, правда, не слышала, но в котором была твёрдо уверена.
Ночью ей никак не спалось. Снова и снова раздумывала над своими отношениями с Россомахой, и над своим возможным будущем. Нет, она не жалела, что полог мира её вернул, куда надо, и дал возможность переиграть и спасти друзей. Но что её теперь ждёт?.. Год, два, от силы три, и она совершенно утратит товарный вид – в эдаких-то условиях. Даже если она сойдётся с Россомахой, вряд ли она долго его удержит – он моложе, темпераментный, честолюбивый, привлекательный, сексуальный. Даже если она его на себе женит! Всё равно со временем он сбежит. Здоровье её неизбежно пошатнётся, останется она одна… Вот и получается, что жить ей здесь в своё удовольствие от силы лет пять, а то и меньше.
«Если этот артефакт, – размышляла она, ворочаясь и принимая самые немыслимые позы, надеясь отыскать самую уютную, – выполняет самые невероятные желания… Может, он сможет отправить меня домой?.. Только как это устроить? Этот чёртов Диего… Захочет ли он мне помочь?.. А так всё здорово срастается: проклятие будет снято, Россомахе и Харе с Ченом уже ничто не будет угрожать, и можно отбывать восвояси… Вот хорошо бы…»
Нет, это было невозможно! Санька решительно завернулась в меховой плащ и вышла наружу, где дежурил Россомаха: сидя у костра, старательно плёл из тонких кожаных ремешков один. Поднял голову:
– Что стряслось?
– Уснуть не могу. – Она села напротив. – Расскажи мне что-нибудь. Меня твой голос успокаивает.
– Что рассказать?
– Про Запретные земли. Странно, что ты не был там. У меня такое ощущение сложилось, что ты везде побывал.
– Я собирался. – Пожал плечами Россомаха. – Только этой весной. Надо было разузнать кое-что.
– А именно?
– Ты права была, Санька: не может быть, чтобы никто оттуда не вернулся, иначе откуда бы слухам и рассказам взяться? Значит, нужно только отыскать того, кто знает что-то, выслушать и крепко подумать.