Русь: от славянского расселения до Московского царства
Шрифт:
Параллельно с ростом государственной территории шло постепенное утверждение представления о царском достоинстве великого князя московского. Еще в 1480 г. архиепископ Вассиан Рыло, стремясь подвигнуть Ивана III на активные действия против Ахмата, не только объявлял последнего самозваным «царем», но и настойчиво именовал «царем» Ивана III (а его державу — «царством»). [1108] Впоследствии царская титулатура применялась и к Ивану III, и к Василию III, причем не только внутри Московского государства, но и во внешнеполитических сношениях: правители Ливонского Ордена, ганзейских городов и Священной Римской империи нередко именовали великих князей московских императорскими титулами (imperator, kayser). [1109]
1108
ПЛДР. Вторая половина XV века. М., 1982. С. 522, 530, 534.
1109
См.: Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980. С. 87–88, 96, 101–105, 121–122, 125–126; Vodoff W. Le regne d'Ivan III: une etape dans 1'histoire du titre «tsar» // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. Bd. 52.B., 1996. Официальным титулом главы государства оставался тогда «великий князь всея Руси», который к концу XV в. становится обязательным в документации (см.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI века. М., 1967. С. 123; Лаушкин А. В. К вопросу о формировании великокняжеского титула во второй половине XV в. // ВМУ. Сер. история. 1995. № 6).
Примечательно, что ничего подобного не было в отношениях с ханствами — наследниками Орды. Более того, в начале 1502 г., в условиях войны одновременно с Великим княжеством Литовским, Ливонским Орденом и союзной Литве Большой Ордой, Иван III в ходе переговоров с ханом последней Ших-Ахметом (сыном Ахмата) выразил готовность признать свою зависимость и прислал в Большую Орду «выход». [1110]
1110
РГАДА. Ф. 389 (Литовская Метрика). Кн. 5. Л. 247 об., 249 об.; Lietuvos Metrika (1427–1506). Kniga Nr. 5. Vilnius, 1993, C. 179. № 106.3;C. 181. № 108.1, 108.2; сб. РИО. Т. 41. СПб., 1884. № 79. С. 384–385; Kuczynski S. M. Ziemie chernihowsko-siewerskie pod rzadami Litwy. Warszawa, 1936. S. 327–332; Горский А. А. Москва и Орда. М., 2000. С. 181–183.
1111
Сб. РИО. Т. 41. № 79. С. 384–385; № 82. С. 413–415; № 83. С. 416–421.
Рудименты его проявлялись и в отношениях московского великого князя с крымским ханом: хотя они изначально строились как отношения «братьев и друзей», в дипломатических документах вплоть до Ивана IV отображалось представление о крымском хане как правителе более высокого ранга (его послания великому князю оформлялись как «ярлыки» — документы, направляемые от хана к нижестоящему, а послания великого князя хану — как «челобитья»). [1112]
Традиционно считается, что существовавшая в Московской Руси в XVI–XVII вв. практика именования представителей знати по отношению к государю «холопами», т. е. термином, издревле обозначавшим людей лично несвободных, распространяется с конца XV столетия, причем ее появление расценивается как свидетельство уподобления отношений великого князя и знати отношениям господина и его холопов. [1113] Тем самым подразумевается, что данная терминология была взята из внутрирусских реалий, будучи перенесена с «низов» социальной лестницы на «верхи», и была призвана маркировать ужесточение зависимости элитного слоя от монарха. Высказывалась точка зрения, что существовал и внешнеполитический аспект такого употребления термина «холоп»: тем самым великий князь уподоблялся византийскому императору, поскольку в поздней Византии представители знати назывались его «рабами» ; заимствование могло быть связано с влиянием на Ивана III окружения его второй жены, племянницы последнего византийского императора Софьи Палеолог, приехавшей в Москву в 1472 г.. [1114] Прозвучало также предположение, согласно которому «подобная форма обращения возникла в сфере русско-ордынских или русско-крымских отношений», поскольку в конце XV в. «холопами» называли себя по отношению к Ивану III его послы в Крым. [1115] Однако до сих пор не было обращено внимание на то, что применение термина холоп по отношению к знатным лицам встречается в русских источниках намного ранее конца XV столетия.
1112
См.: Усманов М. А. Жалованные акты Джучиева улуса XIV–XVI вв. Казань, 1979. С. 186–205.
1113
См.: Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси (К постановке проблемы) // ИСССР. 1991. № 4. С. 58–60; Власть и реформы: от самодержавной к советской России. СПб., 1996. С. 86; Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 216–220.
1114
См.: PoeM. What Did Russians Mean When They Called Themselves «S1aves of the Tsar»? // Slavic Review. 1998. Vol. 57. № 3. P. 586–594.
1115
Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 318, прим. 314 — комментарий А. Л. Хорошкевич. Н. С. Борисов полагает, что появление именования подданных великого князя «холопами» произошло не без «дурного влияния Орды», но имея в виду характер общественных отношений («дух раболепия»), а не собственно термин (Борисов Н. С.Иван III. М., 2000. С. 571, 574–576).
Галицкий летописец середины XIII в., рассказав о визите князя Даниила Романовича к Батыю (1245 г.), горестно восклицал: «О зле зла честь татарьская! Данилови Романовичю князю бывшу великоу, обладавшоу Роускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемъ со братомь си, инми странами, ньн сдить на колноу и холопомъ называеться (вар.: называет и), и дани хотять, живота не чаеть, и грозы приходять». [1116] Эмоциональный характер данного текста вроде бы склоняет к истолкованию термина холоп как метафоры — «унизился, как холоп» (вероятно, поэтому его употребление здесь не привлекло внимания исследователей). Но по прямому смыслу текста речь идет о наименовании Даниила «холопом» (после чего следует отнюдь не метафорическое «дани хотят»): если правильно чтение «называеться», то он сам назвал себя холопом хана, если «называет и» (т. е. «называет его») — то Даниила назвал своим холопом Батый.
1116
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 807–808.
Согласно московскому летописанию 70-х гг. XV в., боярин И. Д. Всеволожский в своей речи к хану Улуг-Мухаммеду в 1432 г., во время спора Василия II с Юрием Дмитриевичем в Орде о великом княжении, назвал себя «холопом» великого князя: «Государь волныи царь, ослободи молвити слово мн, холопу великого князя». [1117]
Дважды употребляет термин «холоп» по отношению к представителям индийской знати Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (путешествие его имело место в конце 60-х — начале 70-х гг. XV в.): в одном случае Асад-хан, лицо, близкое к великому везиру Бахманидского султана Махмуду Гавану, определен как его «холоп» («Ту есть Асатхан Чюнерскыа индийскый, а холоп Меликътучаровъ. А держит сем темъ от Меликъ-точара»), в другом «холопом» султана Мухаммед-Шаха III назван либо Мелик Хасан, султанский наместник Телинганы, либо тот же Махмуд Гаван («А земля же таа Меликъханова, а холоп салтанов»). [1118]
1117
Там же. Т. 27. С. 103; Т. 25. С. 249.
1118
Хожение за три моря Афанасия Никитина. Л., 1986. С. 7, 12, 20, 26, 33–34, 38, 148 (примеч. 72), 166 (примеч. 151).
Связать эти случаи применения термина «холоп» к знатным лицам с влиянием окружения Софьи Палеолог невозможно.
Не был замечен и тот факт, что к периоду, когда термин «холоп» уже постоянно применяется в качестве обозначения знати Московской Руси по отношению к своему правителю, относится большое количество фактов его употребления в сфере межгосударственных отношений. В грамоте, присланной грузинским (кахетинским) царем Александром Ивану III в 1483 или 1491 г., Александр именует себя «холопом» московского князя («Великому царю и господарю великому князю ниское челобитье. Ведомо бы было, что из дальные земли ближнею мыслью менший холоп твой Александр челом бью… И холопству твоему недостойный Александр»). [1119] В 1497–1502 гг. термин «холоп» неоднократно употребляется в переписке Великого княжества Литовского с Большой Ордой и Крымским ханством. «Холопом» именуется здесь преимущественно Иван III. В посланиях хана Большой Орды Ших-Ахмета великому князю литовскому Александру Казимировичу 1497, 1501 (четыре письма), 1502 гг., Александра Ших-Ахмету (1500 г.) и «князя» Большой Орды Тевекеля Александру (1502 г., два письма) он назван «холопом» Ших-Ахмета; [1120] в еще одном послании Александру 1497 г. Ших-Ахмет, вспоминая о событиях 1480 г., называет Ивана «холопом» своего отца Ахмата и отца Александра — короля Казимира IV; [1121] в послании Александра Менгли-Гирею 1500 г. «холопами» предков крымского хана поименованы предки Ивана III. [1122] Наконец, согласно одному из посланий Тевекеля Александру 1502 г., Иван III сам предложил Ших-Ахмету быть его «холопом». [1123] Можно было бы, конечно, объяснить такую терминологию стремлением унизить политического противника, напомнив о его недавней зависимости от Орды применением уничижительного определения. Но в одном послании Ших-Ахмета Александру 1501 г. «холопом» хана назван бывший тверской князь Михаил Борисович, живший в Литве и являвшийся потенциальным союзником Орды: «Ино тепер бы вамъ то зведомо было, што жъ Михаило Тверскии мои холопъ был, ино я его хочу на его отъчыну опять князем вчынити». [1124] Наиболее же примечательно послание 1505 г. Довлетека, одного из высших сановников Крымского ханства, Александру Казимировичу (в то время уже не только великому князю литовскому, но и королю Польши). В нем Довлетек неоднократно именует себя «холопом» короля: «На мое, холопа своего, слово гораздо веръ. отъ мене, холопа своего, ведаи. На мое, холопа своего, слово, гораздъ уведавъ.» Причина этого определения видна из текста послания: Довлетек вспоминает, что его предок «правъдою служил» Витовту, троюродному деду Александра. [1125] Ясно, что автор послания не видел в таком словоупотреблении ничего для себя уничижительного. Византийское влияние на употребление термина «холоп» в татарско-литовской переписке конца XV — начала XVI в., разумеется, следует исключить.
1119
РФА.
1120
РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 195, 235, 235 об., 240 об., 243, 246, 247 об.,248, 249; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5.№ 67; 98.1; 102.1; 104.1; 104.3; 104.4; 104.29; 106.3; 108.1. С. 119, 163–164, 170, 172–173, 177, 179, 181.
1121
РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 200 об.; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5. № 73.1.С. 125.
1122
РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 233 об.; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5. № 97.2.С. 1261 1.
1123
«Ратаи и холоп его буду»: РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 247 об.; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5. № 106.3. С. 173.
1124
РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 244; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5. № 104.9. С. 174.
1125
РГАДА. Ф. 389. Кн. 5. Л. 290, 290 об.; Lietuvos Metrika. Kniga Nr. 5.№ 124.3. С. 232.
Термины холоп /холопство (и соответствующие им тюркские кул / куллук) часто встречаются в документации, связанной с отношениями предводителей Ногайской Орды (не являвшихся Чингизидами, т. е. не имевших прав на ханский титул) с соседними правителями в конце XV — первой половине XVII в. В 1492 г. ими определяли себя по отношению к крымскому хану мурзы Муса и Ямгурчей («От холопа царю челобитье и поклон»; «Слово то стоитъ: мы о чем тебе били челомъ, и ты пожаловалъ, наше холопство соб принялъ, на твоемъ жаловань челомъ бьемъ»). [1126] В 1508 г. мурза Шейх-Мамай в письме Василию III определял себя в качестве «холопа и брата» своего старшего брата Алчагира (занимавшего в Ногайской Орде более высокое положение) и предлагал великому князю назвать его также своим «холопом и братом» («Молвя, ведомо бы было з братом моим с Олчагыром мурзою в дружбе и в братстве ся еси учинил, а мы з того мурзы и холопи и братия, и ты нас холопом и братом назовешь, а другу твоему друзи есмя, и недругу твоему сколько нашие силы недрузи»). [1127] Со второй половины XVI в. ногайские предводители называют себя «холопами» российских царей в тех случаях, когда идут на признание своей зависимости. [1128]
1126
Сб. РИО. Т. 41. № 45. С. 207–208.
1127
Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой. 1483–1508. М., 1984. С. 82.
1128
См. подробный разбор сведений о «холопстве» ногайских правителей по отношению к московским государям: Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. М., 2001. С. 430, 632–633, 636–637, 644–647.
Из приведенных данных следует, что в сфере международных отношений термин холоп использовался для обозначения зависимого правителя, «вассала». Большинство случаев применения термина указывает на зависимость того или иного правителя (реальную или мнимую, как в отношении Ивана III в конце XV — начале XVI в.) от хана. Некоторые из иных случаев также могут быть связаны с ордынской политической практикой. Афанасий Никитин применяет термин «холоп» для обозначения отношений между мусульманскими правителями — здесь естественно предполагать употребление им, человеком, хорошо знакомым с татарскими обычаями, ордынской терминологии. В переписке татарских ханов с Литвой именование знатных лиц «холопами» по отношению к польско-литовским правителям встречается только под пером татар, т. е. здесь, скорее всего, следует видеть перенос на отношения с великими князьями литовскими татарской терминологической традиции. Ногайские правители начинают определять себя в качестве «холопов» правителей московских после того, как Иван IV венчается на царство и овладевает Казанским и Астраханским ханствами, что дало право степнякам рассматривать его как хана. [1129]
1129
Ср. прямые именования царя в ногайских посланиях в Москву потомком Чингисхана (см.: Трепавлов В. В. Указ. соч. С. 630).
Что касается грамоты грузинского царя Ивану III, то здесь не исключено влияние как византийской традиции (оригинальный текст грамоты, вероятнее всего, был составлен на греческом языке [1130] ), так и ордынской, с которой в Грузии также должны были быть хорошо знакомы.
Особый вопрос — именование боярином И. Д. Всеволожским себя «холопом» Василия II в 1432 г. Поскольку он называет себя так в речи, обращенной к хану, можно было бы допустить, что перед нами намеренное подражание ордынской терминологии. Но возможно и другое допущение — что данное летописное известие отображает факт именования московских бояр по отношению к великому князю «холопами» уже в первой половине XV в. или по меньшей мере в третьей четверти (когда составлялся дошедший до нас летописный текст с пересказом перипетий визита Василия II в Орду). Дело в том, что документы, с которых традиционно начинают отсчет истории именования представителей знати «холопами», — письма Ивану III его послов и наместников в приграничных городах конца 80 — начала 90-х гг. XV в. — не имеют предшественников, аналогичных документов ранее 1489 г., авторы которых себя «холопами» не именовали; [1131] поэтому можно было бы предположить, что данная терминология возникла много ранее конца XV в., просто об этом не сохранилось данных источников (кроме летописного рассказа о событиях 1432 г.). Однако есть документы, которые позволяют воздержаться от такого предположения. Это формулярный извод крестоцеловальной записи великому князю, составленный между 1448 и 1471 гг., и составленная по нему запись Ивану III служилого князя Д. Д. Холмского от 8 марта 1474 г. Д. Д. Холмский именует себя не «холопом» великого князя, а «слугой» («и осподарь мои князь велики меня, своего слугу, пожаловал, нелюбье свое мне отдал»), [1132] а в формулярном изводе в соответствующем месте стоит «своего человека». [1133] Таким образом, обязательным именование себя «холопом» при обращении к государю стало, видимо, между 1474 и 1489 гг.; известие об И. Д. Всеволожском может говорить только об эпизодическом употреблении такой терминологии ранее этого времени.
1130
См.: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М., 1952. С. 410–411. Использование царем Кахетии терминологии, выражающей зависимость, связано с содержащейся в тексте грамоты оценкой московского князя как главного оплота православного христианства.
1131
Сб. РИО. Т. 41. СПб., 1884. № 23. С. 81 (1489 г., послание муромского наместника князя Ф. Хованского); № 29. С. 111 (1491 г., письмо от посла в Крыму князя В. Ромодановского); т. 35. СПб., 1892. № 17. С. 70–71 (1492 г., послание наместника в Новгороде Якова Захарьина); Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Ч. 1. Т. 1. СПб., 1851. С. 49, 62, 64–65 (1490 г., письма послов в Священную Римскую империю Юрия Траханиота и Василия Кулеши-на). Посольские документы по сношениям с Крымским ханством имеются с 1474 г., но до 1489 г. писем великому князю от его послов не содержат.
1132
АСЭИ. Т. 3. М., 1964. № 18. С. 34.
1133
РФА. Вып. 1. М., 1986. № 46. С. 175. О датировке формулярного извода см.: там же. Вып. 5. М., 1992. С. 989. В последующих дошедших до нас крестоцеловальных записях (лиц такого же ранга) — от времени Василия III — в данном месте читаем «своего холопа» (СГГД. Ч. 1. М.,1813. № 149, 152, 153, 154, 159, 162. С. 414, 421, 423, 425, 433, 448). Исключениями являются записи князей, переходивших на московскую службу с литовской — К. И. Острожского (1506 г.) и Ф. М. Мстиславского (1529 г.). Примечательно, что в следующей записи Мстиславского (1531 г.) он уже именует себя «холопом» (там же. № 146, 157. С. 404, 433: ср. № 159. С. 439).
В целом можно заключить, что употребление термина «холоп» по отношению к знатным лицам вряд ли может быть возведено как к внутрирусским отношениям господ и холопов, так и к реалиям Византии. Оно явно восходит к ордынской политической практике. Вероятнее всего, исходным значением термина «холоп» по отношению к знатному лицу было «правитель, зависимый от хана», по-русски — царя. Можно полагать, что эта терминология восходит к монгольской традиции, где термин богол («раб») использовался для обозначения политической зависимости. [1134] Этим термином, а позднее, вероятно, его тюркским эквивалентом кул определялись по отношению к ханам Орды в числе прочих зависимых правителей и русские князья от Даниила Галицкого и его современников до Ивана III. Русским эквивалентом и монгольского, и тюркского терминов являлся холоп. Когда московские бояре начали определять себя по отношению к великому князю в качестве «холопов», сказать невозможно, но последовательным такое определение стало между 1474 и 1489 гг., а это означает, что зависимые от Ивана III знатные люди начали в обязательном порядке именоваться так, как было принято называть вассалов царя — т. е. «холопами» — после того, как великий князь обрел независимость от ордынского «царя» и сам стал претендовать на царское достоинство.
1134
См.: Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 2. М.; Л., 1952. С. 15–16; Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 36–39; Мункуев Н. Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977. С. 387–389. В связь с этой терминологией может быть поставлено известие Новгородской I летописи старшего извода, согласно которому монгольские послы в 1223 г. говорили русским князьям, что пришли не на них, а «на холопы и на конюси свое на поганыя Половче» (НIЛ. С. 62). Спустя почти три столетия сходное «профессиональное» добавление к термину «холоп» видим в формуле, примененной Иваном III для выражения готовности признать зависимость от хана Большой Орды: «ратаи и холоп его буду» (см. примеч. 20). Похоже, здесь перед нами следы реальной терминологии, обозначавшей зависимость скотоводческих и земледельческих общностей и их правителей.