Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке
Шрифт:
Следом за вооруженными людьми появились полицейские и «скорая помощь». Медики оказали мне первичную помощь, обработав ссадины на руках, груди и лице, и обклеили пластырем. Пострадал я не то чтоб сильно: лицо от когтей уберег, а плащ из искусственной кожи, имеющий подкладку и надетый поверх рубашки, защитил меня от серьезных ран. Просто потому, что когти кривые и прочные, но короткие, а распороть плащ твари не удалось. На груди ссадин хватает, рубашка и майка в крови, но глубоких ран нет.
— Охренеть, — сказал мне пожилой врач. — Я-то уже готовился к неотложной
— А что я? — ответил я. — Я, понимаете, не хотел этой самой неотложной хирургии, пришлось постараться...
Врач хохотнул, но как-то нервно.
Я оказался единственным пострадавшим в пределах видимости: пока я дрался с упырем, женщина из машины схватила детей и убежала. Поначалу я был несколько разочарован таким эгоизмом: могла бы монтировкой там по башке твари врезать или огнетушителем, плащ ему сзади на голову набросить... Хоть какая-то помощь была бы. Но она предпочла спасаться бегством, бросив своего защитника на произвол судьбы.
Но вскоре мне приоткрылись новые обстоятельства, показавшие события под совсем иным углом — и крайне неприятные лично для меня.
Рядом появился тип в пиджаке и с пистолетом под мышкой.
— Вы даете, — сказал он. — Я бы никогда не подумал, что ТАКОЕ возможно — голыми-то руками. Вы военный, видать?
К этому моменту я уже пришел в себя достаточно, чтобы осознать, что влип: инцидент с летальным исходом, как ни крути. Хрен знает, что за вурдалак, но труп-то в наличии.
— Я безработный, — ответил я.
— Хм... А раньше кем служили?
Вот же приколупался, а? И что теперь делать? Последуют вопросы — кто такой, как зовут? — а мне что отвечать? Ладно, пока буду вопросом на вопрос.
— Кто вам сказал, что я вообще служил?
Он обернулся и несколько секунд наблюдал, как труп огораживают лентой, затем снова повернулся ко мне.
— Обычно в таких случаях исход прямо противоположный тому, который получился у вас, знаете ли. Так что тут напрашиваются вполне закономерные вопросы.
— Вы уж меня извините, но мне сейчас охота надраться до посинения. Давайте в другой раз с вопросами?
— М-м-м... Извините, но в другой раз у вас будет выпивка.
И по тому, что вокруг уже стоят те парни в бронекостюмах, я понял, что дело обернулось совсем хреново.
***
Меня запихнули в полицейскую машину, на заднее сидение, огороженное решетками и без ручек на дверях. Верней, не совсем запихнули, а открыли дверцу и предложили садиться. В наручники заковывать не стали, по чему я сделал вывод, что пока еще все не очень плохо. Но скоро меня привезут в участок и начнут допрашивать — а что мне им ответить? Ведь я же «несуществующий человек», меня нет в базах данных!
С другой стороны, если только меня не обвинят в убийстве — да блджад, какое убийство, если эта тварь вообще не человек и близко?! — то больше мне предъявить нечего. Ну, это если не найдут в кустах револьвер, потому как на нем мои отпечатки, я их стереть не успел.
Пока
В общем, буду списывать на амнезию и требовать адвоката. Лучшей стратегии у меня пока нет, по крайней мере, пока я не пойму, что это за тварь и в чем конкретно меня подозревают.
«На месте» меня сопроводили в камеру. Без грубости, но четыре вооруженных «омоновца» с незнакомой мне аббревиатурой «ССО» на бронежилетах как бы исключают шутки с моей стороны. Обыскивать, как ни странно, не стали, но велели сдать все предметы из карманов и провели через металлодетектор. Из металла у меня только заклепки на ботинках, поскольку телефон я уже сдал, так что он и не пикнул.
Камера как камера. Комната три на три, передняя стена — сплошная решетка, за ней у потолка две камеры мигают мне красными глазками. Вся обстановка — кушетка, стол и стул, на столе переговорное устройство с одной кнопкой.
Я сразу обратил внимание, что тюрьма полностью автоматизирована. Мне указали камеру, я вошел — дверь закрылась сама. Никаких охранников нет, кроме тех, что меня привели. На столе под плексигласом инструкция по использованию переговорного устройства и правила поведения. Кормят по расписанию, в туалет — по запросу через переговорник. Причем пойду я туда сам, диспетчер только откроет и закроет нужные двери. Да, серьезно, сбежать невозможно, и взять охранника в заложники тоже нельзя, потому что его рядом нет.
Я просидел в тишине примерно часа два. Кушетка ничего так, удобная и чистая, что приятно. Ничем не воняет, не холодно. Сходил в туалет и понял схему: за раз открывается только одна решетка. Вышел в коридор — закрывается камера, открывается туалет. Захожу в туалет — он закрывается и включается таймер. На все про все пять минут. Туалет тоже чистый, что аж странно, но окна нет. То есть, сбежать будет не легче, чем с подводной лодки.
Моя камера оказалась одиночной и в самом начале, то есть дальше всего от туалета. Идя мимо других камер, я заметил, что они четырехместные, в одиночке сижу только я.
Через два часа пришла охрана — четыре бронированных чувака. С такими не забалуешь, да. Но приятно, что нет наручников. Осталось понять: то ли это признак, что мои дела не очень плохи, то ли такие тут порядки.
Меня привели в кабинет для допросов. Кабинет — ну кабинет и кабинет. Стол, два стула, большое зеркало во всю стену. Зеркало, конечно же, только с этой стороны, с той — просто окно для наблюдателей.
Примерно через две минуты появился новый тип, чем-то похожий на того, с пистолетом, но без пистолета. Наверно, чтобы я не имел шанса завладеть оружием. В очках, под мышкой папка.