Русь. Строительство империи 2
Шрифт:
Добрыня молчал, будто набрал в рот воды.
— Добрыня-а-а, — протянула Веслава капризно, — ну хоть что-нибудь скажи!
— Отстань, — буркнул наконец Добрыня, — не до тебя.
Веслава надула губки, но, видимо, решила переключить свое внимание на Ратибора, который шел по другую сторону от нее.
— Ратибор, — начала она, наклоняясь к нему, — а что тебе духи говорят? Расскажи!
Ратибор одарил ее долгим, изучающим взглядом. Его лицо озарила хитрая улыбка.
— Духи говорят, что тебе лучше держать язык за зубами, — произнес он, наконец, и усмехнулся. —
Веслава, кажется, вообще не смутилась.
— Какую еще беду? — с любопытством спросила она. — Расскажи-расскажи!
— Не буди лихо, — покачал головой Ратибор, — пока оно тихо.
Веслава, вздохнув, откинулась назад. Похоже, Ратибор тоже оказался не самым разговорчивым попутчиком.
— Князь, — обратилась она ко мне, — а правда, что в Переяславце…
— Веслава, — перебил я ее, — еще одно слово, и я отправлю тебя обратно в Совиное. Пешком.
Она тут же притихла, и я с трудом сдержал улыбку. Похоже, угрозы на нее все-таки действовали. Хотя, зная ее характер, надолго ли?
Остаток дня мы ехали в относительном молчании. Веслава, видимо, осознав бесполезность своих попыток нас разговорить, переключилась на созерцание окрестностей. К вечеру, когда солнце уже начало клониться к закату, мы добрались до небольшого здания, которое служило перевалочным пунктом для купцов и селян. Буду называть это харчевней, но это будет не корректно. Просто небольшой торговый пост, одиноко стоявшей на опушке леса. Он был удален от берега, что было странно, так как вся торговля, как правило, велась по речному пути. Как владелец не разорился — не понятно. Может на разбойничьих делах живет?
Мы решили остановиться здесь на ночлег, а утром продолжить путь.
Харчевня, пусть будет так называться, к которой мы подъехали, представляла собой приземистое, почерневшее от времени строение из толстых бревен. Крыша, крытая потемневшей дранкой, местами просела, придавая строению унылый вид. Над входом болталась криво прибитая вывеска с едва различимым изображением бочки, кружки и кренделя. Из трубы вился жидкий дымок, обещая тепло и, надеюсь, горячую еду.
Внутри было светло и уютно. В печи потрескивали дрова, наполняя помещение теплом и запахом печеного хлеба. Посетителей было немного: у очага негромко переговаривались двое путников, а в углу, за большим столом, расположилась семья с ребятишками, которые с аппетитом уплетали что-то из глиняных мисок.
Хозяин харчевни, вышедший нам навстречу, оказался добродушным толстяком с окладистой рыжей бородой и веселыми искорками в глазах. На нем была чистая, хоть и поношенная рубаха, подпоясанная кожаным ремнем.
— Добро пожаловать, гости дорогие! — радушно приветствовал он нас, озаряя широкой улыбкой. — Чем могу услужить? Проголодались, поди, с дороги?
— Верно говоришь, хозяин, — ответил я. — Найдется ли у тебя, чем путников накормить, да где переночевать?
— Как не найтись! — воскликнул хозяин. — У меня и похлебка знатная, наваристая, и каша с мясом, и пироги с пылу с жару — с капустой, с грибами, с ягодами! А квасок какой — пальчики оближешь! Да и комнаты для ночлега найдутся — чистые, теплые.
Мы
Вскоре мы уже сидели за широким деревянным столом, наслаждаясь ароматными яствами.
Еда была простой, но очень вкусной. Похлебка согревала нутро, каша придавала сил, а румяные пироги таяли во рту. Даже Веслава с аппетитом уплетала пирожок с зайчатиной, то и дело поглядывая на меня и с улыбкой качая головой, мол, вкусно.
— А что у вас тут за гонец был намедни? — спросил Добрыня у хозяина, когда мы уже насытились. — С Переяславца сказывал.
Хозяин, протиравший соседний стол чистой тряпкой, обернулся.
— Да, был такой, — охотно ответил он, с небольшой заминкой. — Шустрый мужичок, да горячий, как огонь! Спешил куда-то, только кружку кваса и успел выпить.
— Не слыхал, с какими вестями он спешил? — с интересом спросил я, откидываясь на спинку лавки.
— Нет, не слыхал, — хозяин покачал головой. — Да я и не любопытствовал. Знаете, как говорят: меньше знаешь — крепче спишь. Хотя, врать не буду, интересно, конечно, что там у князя делается.
— Мудро, — одобрительно кивнул я.
— А вы, я погляжу, тоже в Переяславец путь держите?
— Туда, — подтвердил я.
— Князь Хакон хоть и строг, но справедлив. А коли вы с добрыми намерениями, то и вам худого не будет.
— Спасибо на добром слове, — поблагодарил я.
— А не хотите ли еще кваску? — предложил хозяин. — У меня нынче особенно хорош!
— Отчего же не хотеть? — улыбнулся Добрыня. — Давай, хозяин, еще по кружечке!
Вечер прошел в приятной беседе. Хозяин оказался интересным малым, много чего поведал нам о здешних краях, о дорогах, о людях. Он оказался простым и добрым человеком, без злого умысла и скрытых мотивов. Вроде.
— А вы, я смотрю, дружина крепкая, — заметил хозяин, разливая квас по кружкам. — Сразу видно, люди надежные.
— Не подведем, — заверил Добрыня.
— А девица, я погляжу, непростая, — продолжал хозяин, с хитрым прищуром, смотря на Веславу. — Глаза-то, как угли, горят!
— Есть такое, — усмехнулся Добрыня. — Но ты, хозяин, не бойся, зла она не причинит.
— Да я и не боюсь! — рассмеялся хозяин. — Я людей сразу вижу, кто с добром, а кто с худом. Вы — добрые люди, сразу видать. Ну, за ваш путь!
Мы чокнулись кружками и выпили. Квас и впрямь был отменный — густой, ароматный, с легкой кислинкой.
После ужина мы отправились спать в отведенную нам комнату. Завтра предстоял долгий день.
Ночь опустилась на харчевню, окутав ее тишиной, которую изредка нарушал лишь треск поленьев в печи да похрапывание моих соседей по комнате. Веслава, как единственной девушке, выделили отдельную комнатушку. Мы с Добрыней и Ратибором устроились в другой, побольше. Еще две комнаты поменьше заняли дружинники.