Русалия
Шрифт:
– Ай-йа-йа-йа-йа-а… - то ли по-женски воя, то ли по-собачьи лая затянул Анания. – Ай-ай-ай…
– До смерти пороть? – покачал головой Асмуд и невольно поморщился. – Шибко странен ваш жидовский закон. С вредоносным человеком ли, зверем ли нать скоро покончить, - и вся тут. А терзать-то его зачем?
– Нет, это не по-нашему, не по-русски, - ввязался в разговор один из старейшин. – Сразу видно, что никто из вас в сече никогда не бывал. Витязю и в побоище такое противно.
Лицо у Наамана Хапуша сморщилось, съежилось, он стал наскоро прощаться с русским княжеством. По знаку его подхватили под руки, повели к стоящей в стороне
Однако необыкновенное самообладание, какое показал на вече предводитель киевского еврейства, отнюдь не всегда было ему присуще.
– Навозные жабы! Недоумки!
Такие и им подобные слова произносил он весьма выразительным способом, наставляя уму-разуму своих сородичей на собрании немедленно созванном в кагальной избе. Эти грозные поношения предназначались прежде всего отличившемуся Анании (который, конечно, здесь не присутствовал) и его тестю Менахему, в паре с которым тот и обделывал все свои делишки.
– Из-за вас мы вынуждены были участвовать в гойском суде. Участвовать и согласиться с его решением!
– кричал бледнея лицом, лапая себя за впалую грудь надзиратель еврейских душ Киева. – Вы знаете, что это подобно хулению?.. Подобно… наложению руки на весь закон Моисеев. И все из-за вас двоих! Или не понятно, что своей тупостью вы подвергаете опасности всех жителей нашей общины. И не только нашей. Всех кагалов и прикагалок… И не только в Русии. Повсеместно, докуда доползет слух о ваших безмозглых выходках!
Старик вновь схватился за сердце, и тотчас сразу несколько еврейских лекарей закружило вокруг него, протягивая выточенные из магических каменьев сулеи 4791с чудотворными бальзамами и вытяжками из лекарственных трав, замахали над ним смоченными водой утиральниками… Но это проявление заботливости лишь боле раздражило Хапуша. Он оттолкнул наиболее настырных и продолжал свою пламенную речь:
– Семнадцать народов существует в мире помимо избранного народа, и все они даны нам в употребление. Ибо все народы, кроме Израильского, произошли от нечистого духа, и все они, как животные, даны нам Господом… Самаэль им отец. Ну, скажи, - старик повернул голову к рабби.
– О прочих же народах, происшедших от Адама, ты сказал, что они ничто, но подобны слюне, и всё множество их ты уподобил каплям, каплющим из сосуда, - поддержал главу кагала мыслью из священной книги пастырь киевского еврейства.
– Еще.
– И будут их цари питателями твоими, и царицы их кормилицами твоими; лицом до земли будут кланяться тебе и лизать прах ног твоих, и узнаешь, что я Господь, что надеющиеся на меня не постыдятся.
– Еще.
– Будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их…
– Вы слышали? Купили у кагала хазаку 4802, и пользуйтесь достоянием их. Их имущество – это все равно, что озеро, всем нам принадлежащее: купи право – и ставь снасть. Но безобразить, портить сети соседние, своим людям мешать там же рыбу ловить - это никому не позволится!
Нааман закашлялся, но от шустрых заботников вновь отмахнулся.
– Народы и царства, которые не захотят служить нам, говорится в священной книге, должны быть истреблены, ибо дом Израилев должен усвоить себе прочие
Буро-красное блестящее лицо Менахема омылось бурными потоками слез. Как подкошенный стебель повалился долу виновник. Что-то косноязычно выхрюкивая сквозь неудержимые рыдания, Менахем принялся с неистовостью лобызать все подворачивающиеся его губам ноги замкнувшихся вокруг него кольцом соплеменников.
– Раскаиваюсь и покоряюсь! Расьюсьипоюсь… расьюсьипоюсь…
В необыкновенно жарко натопленной избе крепко пахло южным телом. Несколько десятков набившихся сюда людей все жаднее раздували ноздри, всасывая в себя остатки жизнедательного воздуха. И будто какие-то пока еще неразличимые слова нарождались на влажных горячих губах.
– Как мы его накажем? – с особенным страстным воодушевлением вопросил глава кагала.
– Наказать смертью! – закричали те, кто был беднее Менахема.
– Оторвать ему мезузу 4813! – поддержали их лукавцы, рассчитывавшие без сложностей заполучить собственность неудачника.
– Боже создатель, сокруши его! Господи, покори его! – летело со всех сторон.
– Нет, слишком суровые кары называете вы, - остановил восставшее было волнение Нааман Хапуш, - не забывайте, что он все-таки наш брат. Посему взыскание будет такое…
Казалось, все живое в кагальной избе, включая мышей и тараканов, замерло в ожидании главного слова.
– После того, как прочтет покаяние перед всем братством, он получит тридцать девять ударов сыромятными ремнями по спине. А кроме того мы на полгода запрещаем ему сожительство с женой. Она не будет допускаться к ежемесячному омовению, а значит всякое их соединение будет незаконным. И помни, Менахем, следить за каждым твоим шагом будут пристально. Впрочем, это ты прекрасно понимаешь. А еще ты соберешь приданое трем бедным девушкам, которых мы тебе назовем. Все твои доходы в течение этого полугода будут поступать в собственность кагала. Если же за этот срок ты хоть в чем-то посмеешь ослушаться, - херема 4821тебе не миновать.
Распластанное тело Менахема вздрогнуло.
– А сейчас поди и ляг на пороге, и пусть каждый, кто будет покидать собрание высшего надзора, переступит через тебя!
Когда же большинство стянувшегося сюда меньшинства с удовольствием или страхом представили друг перед другом свое презрение к просчитавшемуся собрату, перешагивая через него, лежащего ничком на пороге, отпуская при том пинки, а также пожелания желтухи, язв, помешательства, всяческих воспалений и отчаяния, после того внутренность кагальной избы точно расширилась вдесятеро. Старик Хапуш остался в окружении охраны да нескольких самых справных кагальных старшин.