Русалка
Шрифт:
Кит такой спокойный сейчас, нельзя говорить ему о сне. Пусть все идет, как идет. Я посмотрела на расстеленную постель. Быть может, стоит поспать еще часик. Чтобы изгнать остатки ночного кошмара, который липкими лапами приклеился ко мне и никак не хотел отпускать. Нырнув под одеяло, я свернулась калачиком и почти стразу провалилась в сон. Так быстро, будто и правда полночи не спала, а бродила по окрестностям. На этот раз снов не было.
Проснулась я после полудня. Сразу почувствовала, что Кит рядом. Он спал. Осторожно, стараясь его не разбудить, я встала с кровати. На тумбочке, с его стороны,
– Моя русалочка...
– прошептала я. Открыл глаза, и посмотрел на меня, потом бросил взгляд в окно.
– Ну мы и поспали, Катьк.
– Пробормотал он.
– Я так запарился с этими досками, что свалился. Тупые местные грачи ничего толком не могут сделать.
– Как тебе книжка?
– Лукаво спросила я.
– Не думала, что ты умеешь читать.
– Развиваюсь помаленьку. До сказок дозрел.
– Ухмыльнулся он.
– И как тебе?
– Фигня ваш Андерсон. За репку и курицу рябу драматургии больше.
Я засмеялась.
– Нет, Кать, правда. Он больной чувак. Зачем сказки с плохим концом? Детям такое читают, да? Это натурально триллеры! Когда вроде переживаешь за героя, думаешь, ну вот, победил он всю нечисть, щас будет салют и мешок ништяков в подарок. А тут бац - и он сдох в последнем абзаце. На хрен такие сказки нужны, а? Расстраивают только.
– Кит, ты такой милый...
– Русалка!
– Возмущенно сказал он.
– Охренеть! Да ведь она сдохла в конце, ты знала?
– Ну нет, она кажется... в какое-то там небесное создание превратилась, летала, детей целовала.
– Да говорю тебе - сдохла. Просто цензура его чернуху не пропустила, и ему пришлось подсластить это дело небесными созданиями. Но разумному человеку там все ясно между строк. Утопла. Сыграла в ящик. Суицид, бля... чистый суицид.
– Тебе ее жалко?
– Умилительно прошептала я ему в самое ухо.
– Мой мальчик расстроился от грустной сказки?
– Да не в том дело.
– Он серьезно посмотрел на меня.
– Кать, этот Игнат, он же намекал на эту сказку. Типа, я - русалка.
– Ага.
– Ты понимаешь, я все думаю над его словами. Он много чего тогда рассказал. И много правды было, которой знать не мог. Я думаю, он не шарлатан, думаю, он настоящий колдун, видит всякое там будущее-прошлое.
– Я в этом не уверена...
– Ты умненькая девочка, Кать.
– Он погладил меня по голове.
– Но я лучше тебя в людях разбираюсь. Когда с челом базаришь, надо сразу отслеживать, где он правду говорит, а где начинает петлять. Люди ведь не полностью врут. И не полностью все на чистоту говорят. Вот нужно уметь различать. И если чел петляет, у него всегда какой-то свой интерес. Этот интерес тоже вычислить надо. Я на этом не одну собаку съел, пока ты книжки читала.
– Конечно.
– Легко согласилась я.
– Я просто шучу! Ты очень умный, ты хорошо разбираешься в людях, я знаю.
– Да... так вот этот Игнат - он мутный черт. Он вроде правду говорил. И в то же время, у него какой-то свой интерес был. Меня это... напрягает.
– Просто аллегория.
– В чем ее смысл, этой твоей аллегории? В том, что эта хвостатая девка, то бишь я, из хорошего мира попала в плохой и там, в плохом ничего у нее не вышло, потому она самоубилась, да? В этом смысл?
– Перестань.
– Мне стало уже не весело.
– Ты подгоняешь эту историю под себя.
– Но ведь так и есть.
– Он имел в виду что-то другое. Ну может выбор между двумя мирами. Про самоубийство ничего он не говорил, и в сказке этого нет, ты уже сам додумал.
– Есть. В сказке оно и есть. Просто ее для детей причесали.
– Кит, пожалуйста, к чему эти разговоры о самоубийстве... наверняка все уже прошло, все ведь закончилось, ты сам говорил!
– Нет... если бы я точно знал, я бы не приехал сюда. Все закончится, когда я пойму... про этот другой мир. И почему я здесь, а не там.
– Это все не правда. Нет никакого другого мира! Мы сюда приехали, чтобы разобраться с твоими детскими травмами, вот и все.
– Это правда! В это части - он не врал, я знаю!
– Может и не врал, может у него с головой не все в порядке, и он верит в то, что говорит.
– Катя. Или ты на моей стороне, или нет.
– Серьезно сказал он.
– Я на твоей, но...
– Тогда все что правда для меня, правда и для тебя. Согласна?
Я нахмурилась.
– А как насчет моего собственного мнения?!
– Считай, что у тебя его нет.
Я захлебнулась словами от возмущения, но вместо того, чтобы выплеснуть эти слова, просто пролепетала...
– Нет... ладно.
Он улыбнулся.
– Ты такая милая.
Потом вдруг снова стал серьезным. И после паузы сказал холодно и отстраненно:
– Та русалка пришла в плохой мир, чтобы он ее полюбил. Тогда бы она осталась жива.
Повернулся ко мне.
– Может я пришел сюда, чтобы ты меня полюбила? Тогда... я останусь жив?
Я молчала. Потом сказала:
– Интересная ассоциация.
– Мне нужно, чтобы ты меня любила. Но...
– Кит, да брось ты! Я и так тебя люблю.
– Я шутливо толкнула его в плечо.
– Нет, помнишь, я тебя спросил... ты сказала "да", но из вежливости, я это понял.
– Нет, не из вежливости.
– Ты бы не сказала этого сама. И не говоришь никогда.
– Он откинулся на подушку и заложил руки за голову.
– Слушай, когда я с какой-нибудь девчонкой надолго зависал, она начинала мне говорить "я тебя люблю". И мне все время не по себе становилось. Я молчал или переводил разговор. А потом каждая рано или поздно спрашивала: "А ты меня?". Меня это так бесило, к чему все эти розовые сопли, и так же все нормально. Чтобы девку не расстраивать, я говорил "Да, конечно, а как же". Я это из вежливости говорил. Поэтому я знаю, как это звучит - когда из вежливости. И знаю, что невозможно эту дурацкую любовь из человека выпросить, она или есть или нет. Нельзя об этом спрашивать! Видишь, а теперь я попался на том же, теперь я сам тебя постоянно спрашиваю. Может, это мне наказание за всех, кого я не любил и не понимал, не знаю.