Русалки. В глубине

Антарио Александра

— Хочешь сказать, в этом вашем магическом мире тебя могут выдать замуж без нашего согласия?

— Именно. По международным договоренностям судьбой несовершеннолетнего или потомка-человека распоряжается наиболее близкий из магически одаренных родственников, который его признали.

— Учитывая все эти родословные древеса логика в этом есть, — вынужден был признать папа.

— Да. В моем случае вышло так, что единственным признавшим являлся дедушка.

— А не я? Мне кажется, записи в свидетельстве о рождении вполне достаточно для признания.

В логике

ему не откажешь. И в принципе, наверное, можно было бы действительно опротестовать действия Храма на уровне суда водной части, если бы не два нюанса. Во-первых, судебная власть в Империи была сосредоточена в руках глав стихийных частей, в водной части Лордов и Королевы. А, во-вторых, собственный папин статус был до недавнего времени не слишком-то понятен. Сейчас да, градоправитель ввел его в род, но до этого, поскольку ни в одной общине магов он не числился и гражданства ни одного из магических государств не имел, а Илина Владимировна его не признала, все было довольно зыбко. Вопрос этот для меня прояснил градоправитель, не верить ему резонов у меня не было.

— Магический дар сам по себе означает только то, что ты способен применять заклятья. Всей полнотой прав и обязанностей он тебя не наделяет. Нужно признание других магов как минимум. А в идеале гражданство.

— В общем, как обычно, бюрократия.

— Она самая.

— Получается, эту твою помолвку разрешил дед? — папа явно пытался разобраться в ситуации, но с наскоку выходило, похоже, не очень.

И мне предстояло ещё больше его запутать:

— Не совсем. Тут дело во внутренних законах Храма. Поскольку в отличие от Антарио, дед признал меня вскоре после рождения, я попадала под их действие, соответственно, считалась дочерью Храма, и Храм мог заключить помолвку даже без участия деда.

— Бред какой-то!

— Не спорю. Но это действующие законы и соглашения. Могу, если хочешь, показать, в библиотеке есть сборник.

— Обязательно, — кивнул папа. А потом задал вопрос, поставивший меня в тупик: — И что же в этом третьем лорде такого, что ты согласилась заключить помолвку.

Только тут до меня дошло, почему он так спокоен. Оказывается, самого главного он просто не понял.

— Вопрос о моём согласии в этом случае был больше данью традиции, уважением, если хочешь, чем реальной необходимостью.

— Но ты согласилась?

— Вроде того, — я не стала вдаваться в подробности, чтобы с одной стороны не нарушать Договор, а с другой стороны не пугать папу. Постаралась, пояснить возможные причины — Анхель в высшей степени достойная и завидная партия. Он влиятелен, богат, красив, знатен.

— Но ты его не любишь, — верно заметил отец, помрачнев.

Отрицать было бы глупо, так что кивнула и уточнила:

— Он меня тоже. Это будет политический брак.

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — вскочив, он начал мерить комнату шагами. Учитывая его в целом спокойный характер, это свидетельствовало о крайней степени взвинченности. Кажется, до него наконец дошло. Или частично дошло, потому что многие, порой весьма существенные детали все ещё оставались за кадром. И открывать их я не планировала. Остановившись, папа сообщил: — Помолвка, конечно, ещё не брак, но я против неё. Ты несовершеннолетняя.

— Вот именно. Не брак, — ухватилась

за эту фразу я, как можно незаметнее накладывая успокоительное заклятье. — Но Лорды многое мне дали. Они не так плохи, как многие про них думают. — Это утверждение было призвано успокоить папу, но, когда я его произнесла, поняла, что действительно так считаю.

— И ты хочешь выйти замуж из благодарности?

— Не хочу. Я вообще пока замуж не хочу.

— Тогда я совсем ничего не понимаю!

— Это сложно объяснить. Но сейчас всем, включая меня саму выгоднее, чтобы я была помолвлена. Лорды могут меня защитить.

— Ты помолвлена с одним, а говоришь о них. Во множественном числе, — подметил папа.

Я смутилась. На самом деле он был прав, хотя явно и не подозревал насколько: общалась я в основном с Освейном и Аллейном, несколько меньше с Серельей, а вовсе не с женихом. Если на то пошло, с Анхелем мы и виделись-то достаточно редко. Если Торжества за один раз считать, то можно все встречи по пальцам одной руки пересчитать. Третий Лорд вечно был занят. О чем я, честно говоря, не особо жалела. Даже, пожалуй, была ему за это благодарна. Успеем ещё и познакомиться и друг другу надоесть, если разорвать помолвку не выйдет.

Как объяснить ситуацию с Лордами сходу я придумать не смогла, потому указала на ноут:

— Если хочешь, включи, у меня там есть фотки с Торжеств. Прадед скинул.

Папа послушно нажал на кнопку и снова повернулся ко мне:

— В общем я пока очень смутно понимаю, как это все провернули. Но своего согласия на брак не дам.

На душе потеплело, хотя умом я понимала, что в реальности никто не будет его спрашивать. Не тогда, когда на кону Марианский. Да и даже если бы папино согласие было ещё необходимо, получить его Лорды бы сумели. Сумели же получить мою подпись на пресловутом Договоре?

Алексей

Дни в убежище мерфитки тянулись словно резина даже не смотря на то, что здесь у них с Василием Петровичем было бесконечно много времени и возможности ставить эксперименты: помещение, скромно именуемое хозяйкой «сараем» им предоставили, нужные реактивы Нефир по просьбе Равенны для них добыла. Только экс-главу управления подобная щедрость уже не радовала — последнее время он был задумчив, нередко экспериментировал в одиночестве, чертил многоэтажные формулы. И тогда единственным развлечением Алексея становились разговоры с ученицей Равенны (которая вообще-то ещё и училась в академии, так что появлялась у наставницы не слишком надолго, хотя и регулярно) и те немногие книги, которые он с его знанием языков был способен читать.

— С чего тебя вообще в Охотники понесло? — спросила как-то мерфитка-выпускница. Алексей только вздохнул. — Не отвечай, если неприятно вспоминать. Просто я же вижу, что ты не ненавидишь нас и пытаюсь понять…

Помолчав, Охотник начал рассказ:

— Когда все случилось, мне было двенадцать. У меня была сестра на год меня младше… — Поначалу парень нервничал, сбивался, а потом втянулся, в красках расписав Нефир всю нехитрую историю с нападением на Риту вампира, опозданием Охотников и последовавшим после происшествия предложением.