Русалочка с Черешневой улицы

Андерсенн Кейт

Эрик поднялся с шуточными проклятиями, собираясь догнать друга, но резкое пиликанье и вибрация в районе колена заставили его подскочить на месте. Юноша торопливо вытащил из нижнего кармана увесистый мобильный — ими пользовалась только королевская семья да спецслужбы.

— Да, мам, — отвечал он со вздохом.

— Здравствуй, Эрих, — зазвучал деловой голос матери. — Надеюсь, ты помнишь о сегодняшнем вечернем приеме?

Тон, которым говорила Терезия I, предполагал, что она прекрасно знала: сын улизнул с уроков географии. Однако, как считала

Терезия, "небольшие послабления нужны", дабы сын "не сорвался с поводка".

Она была очень практична, эта королева Терезия I.

— Никак нельзя без меня, мам?

— Мы уже обсуждали это, Эрих. Будь добр, немедленно возвращайся домой из своего леса. Довольно праздных гуляний на сегодня.

Эрик знал, что споры здесь напрасны. И эти "послабления" от того и хуже, что напоминают о поводке, с которого не сорваться.

Мать любила повторять: "хоть время и не властно над нами, Эрих, но даже вечностью нужно пользоваться с умом". И заканчивали фразу они одновременно: "не так, как твой отец".

"Да, да", — кивал раздраженно Эрик. Когда его перестанут попрекать отцом?!

— Скоро буду, мама, — ответил он в трубку и, зло нажав "отбой", хлестнул ребром телефона по ближайшему стеблю рогоза. Рогоз послушно надломился.

Давно вернувшийся и притихший Дерек ом" Брэ с сочувствием похлопал друга по плечу.

— Все образуется.

— Ты знаешь, Дерек, что нет, — покачал головой Эрик. — Иной раз мне кажется, что те, заречные… счастливы именно потому, что время дает им надежду на изменения. А у нас и того нет. Все будет так же. Вечно. Время для нас ничего не значит.

Утро рассеялось в тепле полудня, и его прелесть исчезла вместе с дымкой в лесных низинках, превращая мгновения в самый обычный день. Очередной.

— Принцесса Клермона ведь сегодня прибывает, — как бы невзначай уронил Дерек, вскакивая в седло — невдалеке от тропинки они оставили лошадей.

Эрик не ответил: он молча развернул своего белого скакуна Бланко и, легко пришпорив его бока и пригнувшись к луке, помчался по коричневой дороге.

— Знаю, знаю… — вздохнул Дерек, направляясь вслед за другом. — Но все равно твоей женой станет она, а не заречная Решка, о принц на белом коне.

* * *

Дорога вилась лентой прямо ко дворцу, красноватой массой вонзающемуся шпилями в голубое небо. Центр жизни города по ту сторону холма и трех деревень. Сердце Третьей Вечности. Когда-то — пристанище искусства, теперь же — стремительно развивающееся в сугубо практичных направлениях королевство. Даже в королевской библиотеке вдова короля-романтика распорядилась оставить лишь учебные книги. Вся поэзия и фантазия сгорела в городских кострах — эдакая демонстрация конца эпохи романтизма. И уверенная заявка нового правителя для окрестных королевств: Первая Вечность наконец отступила с северной границы, а Четвертая — согласилась на обмен специалистами: парочка ученых на девять "рифмоплетов" и брачный договор в придачу.

Благодаря последнему в городе пыхтели и потихоньку

разворачивались две фабрики: прядильная и фармацевтическая — леса Третьей Вечности оказались богаты травами, и уже шесть зим львиная доля лекарств поставлялась и на экспорт. Однако, работников для производства не хватало, и по такому случаю королева предложила особый трудовой контракт "Двадцать зим". Подписавшие его имели право бесплатно завести ребенка, но по достижении совершеннолетия тот был обязан отработать на одной из фабрик двадцать зим. Первые потенциальные работники уже подрастали, и можно было планировать развитие производства и новый уровень экономики. А в более далеком будущем — и расширении территорий и поиске новых ресурсов. Леса практически не были освоены и безопасными не считались. Только по внутреннюю сторону от стены.

Эрик знал, что обязан матери всем — именно она вытащила страну из кризиса, заставила других правителей с ней считаться. И спасла ему жизнь, которую теперь требовала отдать интересам королевства.

Принц пришпорил коня в бессильной ярости и ворвался в дворцовый сад через задние ворота, почитай, что на полном скаку. Едва при этом не сбив с ног некую барышню в розовом пышном платье. Девушка с криком отскочила к кустам роз. Эрик резко натянул поводья, Бланко с пронзительным ржанием взвился на дыбы.

Дерек подоспел с опозданием.

— Смотреть надо, куда прешь! — в гневе воскликнула барышня, сдирая ткань платья с розовых шипов.

— Прошу прощения, — холодно склонил голову Эрик, так и не спешившись, — но я тороплюсь. К тому же, здесь не место для прогулок.

— Гуляю, где хочу, — с фырканьем задрала барышня курносый нос. — Вежливости, смотрю, не учили? Или вы уроки прогуливали? Как типично, фи.

Дерек, гарцуя на своем скакуне — вороном для контраста с принцевским белым — одернул заносчивую девицу:

— Если б вы знали, с кем разговариваете! А то понаехали тут фрейлины в свите принцессы…

— А я и знаю, — хмыкнула особа в розовом, раздраженно потирая уколотую руку, — принц Эрик, сын короля-романтика и королевы Терезии Первой!

Имя короля-романтика вспоминали редко и с понятной прохладцой.

Эрик собирался было трогать коня, но девица изобразила насмешливый реверанс.

— Клермона Сайнт, принцесса Четвертой Вечности, к вашим услугам.

Теперь просто так уехать было нельзя.

— Ваше высочество, — пролепетал Дерек, понимая, в какую лужу едва не сел, не слезая с коня. Или все же сел?..

Принцесса вздернула подбородок и с достоинством проплыла мимо.

— Вот это да… — присвистнул Дерек, провожая розовое платье восхищенным взглядом. — Она нас уделала… И что скажешь?

— Только при дворе таких слов не употребляй, — насмешливо укорил принц Эрик друга. — А она… — юноша пожал плечами, — гордячка, как и полагается принцессе. Ничего особенного.

— Но признай, она мила, когда злится, — хитро прищурил глаз Дерек. — И, вообще… очень даже ничего.