Русифицированный King Crimson
Шрифт:
Этой композицией альбом завершает полный круг, возвращаясь к цирку и теме нелепости. Три первые композиции альбома — «Цирк», «Домашние забавы» и «Счастливая семейка» — имеют отношение к абсурдным аспектам современной жизни, а последние две — к определенного рода «цирковым» представлениям в космическом карнавале, к абсурдным аспектам средневековой жизни. Таким образом, на «Ящерице» мы видим то же самое тематическое деление, какое было на первом альбоме: первая сторона существует в современном материальном мире, а вторая сторона — в далеком прошлом или в метафизическом пространстве. «Купол цирка» символизирует последнюю стадию алхимического процесса, спираль, ведущую в открытый космос,
Альбом «Ящерица» создан так же причудливо, как и удивительные образцы восточной архитектуры. Никогда более ни Фрипп, ни Синфилд не создавали ничего сравнимого с ним по сложности замысла. Каков был вклад каждого из них? Никто этого не знает. В любом случае — это их Феникс, и они могут им гордиться.
Альбом «Острова» является кульминацией цикла Питера Синфилда, связанного с Таро и алхимией — четырех альбомов, представляющих собой нечто вроде «гностического [138] цикла». «Острова», драма в шести действиях, изображающая типичный образец падения, борьбы и спасения, есть не что иное, как современная адаптация «Одиссеи» Гомера и «Улисса» Джеймса Джойса, одного из величайших произведений XX века. Обложка альбома с фотографией Трифидной туманности передает идею о том, что небесные тела, как и наша Земля, являются своего рода островами. Именно эта красная туманность выбрана не случайно. Столь же большая на нашем небе, как и Луна, она может быть обнаружена только с помощью специальной аппаратуры, поскольку скрыта от глаз, подобно метафизическому миру. Представляя собой группу горячих звезд, окруженных холодным водородным облаком, эта туманность является чудесным примером союза противоположностей.
138
Гностический.Связанный с религиозно-философским течением раннего христианства, представляющим собой смесь христианских религиозных догматов с греческой идеалистической философией и восточными религиями.
Каждый альбом цикла знакомит нас с новым основным элементом. Альбом «Острова» не является исключением, его элемент — земля. Карта Таро, соответствующая этому элементу, называется «Вселенная».
В «Книге теней» говорится: «Земля — это тело, тяготеющее к воде».
Это танцовщица, изображенная в овале на карте Таро. Ее отец — Фокусник с «Ящерицы».
Подобно аллегорическому рассказу о падении первого человека, композиция «Женщина с Форментеры» посвящена зарождению сознания — центральному моменту в формировании материального мира в целом и каждого человеческого индивидуума в отдельности. В буквальном смысле, «Женщина с Форментеры» — это земной рассказ об искушении. Такая история вполне может произойти здесь, на Земле, но это также и отражение божественных сил. Бесчисленными способами мы сами (и все остальное во Вселенной) повторяем этот путь. Танец является компонентом вечного цикла рождения, смерти и возрождения. Это и есть история, рассказанная в «Островах».
Человек, искушаемый танцовщицей, — это Шут с карты Таро. В Эдеме падший человек прикрыл свою наготу фиговым листом. В «Женщине с Форментеры» он укрылся
…в тени от кроны драконовой смоковницы (дословнодраконового фигового дерева).
Тень и дракон (змей) предвещают приход тьмы и зла. Примирением добра и зла достигается философский камень в «Островах».
Женщина с Форментеры олицетворяет это изначальное погружение во тьму. Сначала наш главный герой видит ее при свете
Прямое указание на связь альбома с гомеровской «Одиссеей». Злая волшебница Цирцея — та же женщина с Форментеры. В конце композиции женский голос раздваивается. Это поют сирены, зазывающие моряков и ведущие их к гибели. Но кто спасает Одиссея от смерти? Все та же злая Цирцея. В этом опять проявляется дуальность мира. Нет ни абсолютного зла, ни абсолютного добра.
Инструментальная композиция «Рассказ моряка» мощным порывом ветра уносит героя от его родного острова. Герой становится скитальцем, странником. Композиция в целом — это музыкальная интерпретация ряда гомеровских сцен, начиная от плавания мимо острова сирен до кораблекрушения и спасения Одиссея. В медленной средней части «Рассказа моряка» гитарное соло Фриппа отражает внутреннее смятение человека, борющегося против собственной чувственной природы. Зловещий мрачный финал, символизирующий спуск в темные глубины души, служит переходом к двум композициям о сексуальном опыте — «Письма» и «Девушки при дороге».
Смерть убитой горем женщины из «Писем» символизирует полное разъединение моряка с женским аспектом его натуры. На всех этапах пути героя должна быть принесена жертва: часть героя должна умереть, чтобы потом возродиться. Иисус должен был умереть и провести три дня в Аду, прежде чем воскреснуть. Одиссей спускается в царство смерти, чтобы вернуться на родную землю. Женщина из «Писем» символизирует самые благородные идеалы героя. Она является «мадонной», в то время как женщины из «Девушек при дороге» — это шлюхи. Для людей эти две крайности являются непосредственным следствием падения Адама и Евы. Люди приобретают представление о морали, они могут различать добро и зло, Бога и Человека.
На первый взгляд — это композиция о проститутках, промышляющих вдоль дорог. Однако нужно помнить, что дорога олицетворяет собой еще и жизнь, путь познания. Композиция начинается с союза священного и мирского:
Дочь цветочницы, Свежая, как святая вода…Несмотря на явную аморальность дальнейшего текста, в припеве содержится взгляд в невинное прошлое, а также парадоксальное утверждение о том, что путь вниз по дороге разврата может вести к правде и мудрости:
Все вы знаете, что девушки при дороге, Как яблоки, что ты воровал в детстве. Все вы знаете, что девушки при дороге Были рядом, но они ведают истину.Это первый признак грядущего возврата героя на родной остров снова невинным и чистым.
Итак, предав жену и тем самым доведя ее до самоубийства в «Письмах», моряк погружается в беспорядочную сексуальную жизнь. Композиция начинается в очень мягкой манере, описывая различные сексуальные приключения героя, но постепенно музыка делается все более скрипучей, выражая его возрастающий дискомфорт, разлад с самим собой и со своим образом жизни. В конце концов он делает неожиданный двойной вывод относительно пищи и секса: