Русофобия: антироссийское лобби в США

Цыганков Андрей Павлович

Вместе с тем, работая в этом направлении, важно понимать не только возможности, но и пределы усилий пиарщиков и имиджмейкеров. Россия — огромная трансконтинентальная держава со сложным комплексом интересов и ценностей, существенно отличающихся от западных и нуждающихся в четком формулировании и защите. Российский путь — свой собственный. Сближаясь как с Западом, так и с Востоком, Россия обязана оставаться Россией — страной с особой геополитической идентичностью и цивилизационной миссией поддержания культурного и политического баланса в Евразии. Исходя из этого, главным направлением деятельности должно стать укрепление внутренних ценностей, материально-экономических и интеллектуальных основ развития страны в усложняющемся мире.

Во-первых, необходимо понимание и развитие российских ценностей, провозглашенных руководством страны как связанных с поддержанием этнического многообразия, укреплением

системы государственного управления и поддержанием ценностей образования и семьи. Используя предложенные Кремлем идеи «государства-цивилизации» и «консервативной» державы, нужно создать такой образ страны, который вберет в себя лучшие компоненты российских ценностей без излишнего их противопоставления Западу. Кстати, за исключением советского периода, Россия никогда не формулировала свои ценности как антизападные. Речь всегда шла о формировании и защите ценностей, традиционно уважаемых странами Запада, — о христианском гуманизме, межэтническом диалоге, сильном государстве и социальной справедливости. Сегодня задача состоит в том, чтобы выработать новый, приемлемый для России синтез этих ценностей. В этих ценностях немало универсального, и это должно облегчить задачу их будущей защиты и продвижения в мире.

У России имеется немалый исторический потенциал для проведения внешней политики ценностей. Однако эти ценности должны быть четко сформулированы и разделяться широкими слоями населения. Господство же групповых интересов и коррупции в высших эшелонах власти не способно вести к чему-то большему, нежели договоренности относительно «прагматичной» внешней политики. Слабое, неэффективное государство не способно на постановку и решение долгосрочных задач. Переформулировать сообразно времени традиционные русские ценности и национальную идею — задача сложная, которая под силу философам и международникам-теоретикам, но не пиарщикам, экспертам и журналистам.

После внутреннего осознания и утверждения ценностей можно будет ставить задачу их продвижения во внешней политике, действуя наступательно и конкурируя на ценностном поле с Китаем, Евросоюзом, США, Турцией и другими странами. Эти страны действуют напористо, активно продвигая и насаждая свои ценностные принципы в Евразии и других регионах мира. В ряде аспектов нет оснований противопоставлять одну систему ценностных ориентаций другой: для такой страны, как Россия, западничество может сочетаться и даже органически соединяться с плодотворным сотрудничеством с другими частями мировой системы. Россия может сближаться с Западом и Востоком, оставаясь при этом Россией. Без активной политики сохранения, защиты и продвижения своих ценностей в мире сфера российского культурного влияния будет продолжать сужаться, а кризисы в Евразии, подобные грузинскому и украинскому, станут постоянным явлением.

Во-вторых, необходимо помнить о важности развития материально-силовых и экономических ресурсов страны, использование которых может обуславливаться слабостью иных, в том числе ценностных ресурсов. Существенно и осознание границ использования материально-силового ресурса во внешней политике страны и продвижении ее ценностной системы. Надорванность продвижением коммунистических проектов по всему миру вопреки имевшимся возможностям должна была многому научить российских политиков. Новая внешняя политика не должна стать вторым изданием советской политики или же уподобиться панславизму, подтолкнувшему Россию к разрушительной войне с Германией и Австрией в 1914 году. Должен стать уроком и захлебывающийся сегодня американский проект продвижения либеральной демократии в мире. Сегодняшний, сравнительно длительный этап — этап не восстановления «своей империи», а собирания, сбережения и осторожного продвижения своих ценностей там, где для этого уже имеется подготовленная почва. Нужно готовиться к длительному и упорному самоутверждению в мире, причем расчеты на кризис или упадок западной цивилизации могут, во-первых, не оправдаться, а во-вторых, являются сомнительно плодотворными в принципе.

Наконец, необходим поиск новых теоретических основ формирования российской внешней политики. Предстоит заново осмыслить природу современной системы международных отношений, характер внешних вызовов и оптимальные варианты ответа на эти вызовы. Формирование действительно полицентричного или многополярного мира потребует значительного времени. Период же неопределенности, или «несбалансированности» мира, скорее всего, продлится не одно десятилетие и окажется наиболее опасным со времени окончания Второй мировой войны. На это время российской внешней политике нужны новые ориентиры, выводящие ее за пределы чрезмерно абстрактной и дезориентирующей теории многополярного мира. Успехи российской политики

сегодня должны быть связаны с гибким отстаиванием национальных интересов, а не фронтальным столкновением с агрессивными и сильными державами, главной из которых выступает сегодня США. Конфликты, подобные грузинскому и украинскому, не должны стать правилом. Необходимо новое понимание превентивной дипломатии в Евразии, новое понимание российских интересов в Азии и новый поиск сфер взаимодействия с западными странами.

Предисловие к американскому изданию

Весной 2006 года американская критика России стала особенно острой. Совет по международным отношениям опубликовал двухпартийный доклад под заглавием «Россия движется в неверном направлении», где осуждались происходившее в России «свертывание демократизации» и внешняя политика страны. Вице-президент США Ричард (Дик) Чейни отправился в Вильнюс с критикой «российского энергетического шантажа» и нарушением демократических свобод. Американские политики вроде сенатора-республиканца от штата Аризона Джона Макккейна настаивали на исключении России из «Большой восьмерки», в то время как российское руководство готовилось к приему саммита «восьмерки» в Санкт-Петербурге. Кроме того, в номере журнала Foreign Affairs, отражающего взгляды правящих кругов, за март-апрель 2006 года была опубликована статья Кира Либера и Дэрила Пресса, в которой Россию представили страной, все еще обладающей ядерным потенциалом, но настолько убогой и ослабленной, что она уже не способна пережить возможный ядерный удар со стороны США.

Эти проявления враждебности озадачивали по двум причинам. Во-первых, сколь бы недружественной ни казалась американцам политика Кремля, ее поддерживало подавляющее большинство граждан России. Новый курс твердо поддерживали и элиты, и общественность, причем с этим США ничего (или почти ничего) поделать не могли. Во-вторых, в мире, где возникали новые угрозы и усиливалась конкуренция в сфере энергетики, Россия обретала все большую важность. После нескольких лет на задворках международной политики Россия вернулась на мировую арену, и США следовало заинтересоваться возможностью сделать Россию своим партнером.

Я начал писать эту книгу весной 2006 года. Я хотел изучить вопрос о том, не скрывает ли нарастающий вал критики России, исходящий порой от людей, которые вряд ли могли притязать на знание России, некую политическую программу. По мере изучения вопроса я нашел доказательства того, что русофобия, разделяемая различными кругами американского политического класса, пропагандируется через различные программы и конференции, проводимые разными научными центрами и исследовательскими организациями, через выступления в конгрессе США, через неправительственные организации и через СМИ. Русофобия — это не просто критическое отношение к России, а скорее гипертрофированное, превосходящее всякие рамки критическое отношение к стране, культивируемое и реализуемое с целью подрыва политической репутации России. Внимание в данной книге сосредоточено на деятельности СМИ и политического сообщества США. Для рассмотрения русофобии в научных кругах США и в продуктах американской культуры надо писать другую книгу.

Хотя критический анализ России и ее политической системы совершенно законен и оправдан, вопрос состоит в соотношении критического и объективного походов к России. Роль России в мире растет, однако многие американские политики считают эту страну несущественной величиной на мировой арене. Американским политикам, поглощенным международными проблемами, к примеру Ирака или Афганистана, трудно признать, что теперь им надо вести переговоры и координировать свою международную политику со страной, вчера казавшейся такой слабой, сосредоточенной на внутренних проблемах и зависимой от Запада. Для подобных политиков русофобия — всего лишь средство оказания давления на Кремль, рычаг подчинения России грандиозным планам США по установлению контроля над самыми ценными ресурсами и важнейшими геостратегическими точками мира. Тем временем в России нарастало чувство обиды и возмущения несправедливым отношением Америки, и война 2008 года на Кавказе показала готовность России действовать в одностороннем порядке для того, чтобы воспрепятствовать действиям США на постсоветском пространстве, которые в Кремле посчитали откровенной экспансией. Некоторые люди в Москве испытывают соблазн пойти на еще более острую конфронтацию со странами Запада. Обусловленное невежеством пренебрежение к России и присущее американским политикам ощущение собственной праведности демонстрирует неготовность США к главным вызовам XXI века, а в числе этих вызовов — политическая нестабильность, распространение оружия массового уничтожения и ненадежность обеспечения энергией.