Русофобия: антироссийское лобби в США

Цыганков Андрей Павлович

Во второй половине 1990-х годов русофобские группировки активно и небезуспешно убеждали общественность, что Россия — варварское, недемократическое государство, целенаправленно уничтожающее гражданское население Чечни, стремящееся к имперскому контролю в Евразии и подрыву позиций Запада на Балканах и в других частях мира. Но с приходом к власти Буша руководство США признало, что своими действиями в Чечне Россия участвует в борьбе с международным терроризмом и заслуживает в этом западной поддержки. Казалось, что работа лобби пошла насмарку, однако вскоре появился новый простор для деятельности. Помимо изобличения политики кремлевского «геноцида» в Чечне, антироссийские группировки воспользовались тем, что Кремль не поддержал вторжение Буша в Ирак весной 2003 года. Россию обвиняли теперь не только в ненадежности как партнера по антитеррористической коалиции, но и в поддержке Саддама Хуссейна в целях дестабилизации глобальной политики США¹⁵.

В период инициированной Обамой «перезагрузки» отношений с Россией у антироссийских

группировок снова возникли трудности. Даже симпатизировавшие их взглядам члены администрации США, такие как Майкл Макфол и Хиллари Клинтон, должны были вести командную игру. По крайней мере, они должны были сделать вид, что улучшение отношений возможно, поскольку к этому стремился сам президент. Как и ранее, русофобские группы сосредоточились на изобличении антизападных намерений Кремля, лоббировании политики жесткости и неуступчивости по отношению к России и критике Обамы за непонимание внутрироссийских реалий и «авторитарных инстинктов» Путина. Белый дом был подвергнут критике за отсутствие твердого ответа на кремлевскую «экспансию» в Грузии, «сдачу» молодых восточно-европейских демократий и односторонние уступки в связи с подписанием российско-американского договора об ограничении стратегических ядерных вооружений.

В остальные из обозначенных периодов — 1995–2001 гг., 2004–2008 гг. и после 2011года — русофобия находилась в наступлении, отмечая близость своего восприятия России восприятию политического руководства США и стремясь подтолкнуть Белый дом к проведению еще более жесткой политики на российском направлении. Так было во второй половине 1990-х годов, когда российско-американские отношения существенно ухудшились, достигнув пика обострения в период бомбардировок Югославии НАТО. В этот период произошла мобилизация сторонников прямых переговоров России с руководством и командованием Чечни в целях освобождения последней от российского «колониального господства». В этот же период активно развивалась теория об ответственности российских спецслужб и лично Путина за взрывы жилых домов в Москве в сентябре 1999 года, вторжение террористов в Дагестан в августе, а также убийство Александра Литвиненко. Утверждалось, что разговор с российским руководством должен быть сведен к минимуму, а его членство в «Большой восьмерке» и других организациях аннулировано.

Так было и во второй половине 2000-х годов, когда Москву обвиняли в прямых связях с Осамой бен Ладеном и другими лидерами Аль-Каиды, когда в политике чеченизации видели установление тотального контроля Кремля на Кавказе, когда стремились организовать цветную революцию в Москве и дискредитировать российское руководство накануне крупных международных встреч.

Наконец, так или примерно так обстояло дело и после 2011 года, когда антироссийские группировки стремились представить (и подтолкнуть) массовые выступления за честные выборы как начало революционных процессов в России, когда отказывали стране в праве проводить Олимпиаду и крупные международные форумы, когда обвиняли российское руководство в сознательном потворстве коррупции, саботаже международной политики западных стран и подготовке вооруженной оккупации Украины. В этот период задачи антироссийского лобби существенно облегчались тем, что официальное американское руководство разочаровалось в попытках сформировать партнерство с Россией и стремилось донести свое разочарование до Кремля.

Во все эти периоды поведение самой России и ее руководства было отнюдь не безупречным, а реакция на внешней давление — не всегда адекватной. Немало представителей российского политического класса и спецслужб уверились в том, что деятельность и заявления русофобских группировок всецело поддерживаются и напрямую финансируются правительством США. Антиамериканская риторика достигала весьма высокого градуса, особенно во времена выборов и конфронтации с новой украинской властью, которой Белый дом оказывал всяческую моральную и политическую поддержку. Такая реакция оказалась на руку антироссийским группам, поскольку теперь ее можно было представить не как реакцию Кремля на давление извне, а как выражение целенаправленной и заранее продуманной политики по подрыву западных интересов и ценностей. Например, после присоединения Крыма и поддержки Новороссии можно было вернуться к старому тезису о подготовке Россией агрессии в Евразии и настаивать, что без твердого военного отпора российскому руководству Запад вскоре столкнется с военной оккупацией Молдовы, Прибалтики и других территорий бывшего СССР, а не исключено, что и Финляндии со Швецией¹⁶.

Русофобия при Буше-младшем

Скажем теперь чуть подробнее об основном содержании данной книги, описывающей прежде всего деятельность русофобских группировок в период правления Буша-мл. Главный тезис книги заключается в том, что в этот период антироссийское лобби добилось впечатляющих успехов. Во многом благодаря его деятельности значительная часть американского политического класса уверилась в том, что в тех вызовах, с которыми сталкивается внешняя политика США, с Россией придется иметь дело не столько как с партнером, сколько как с недоброжелателем или даже противником. В числе традиционных фобий глобально мыслящей американской элиты российская угроза даже несколько отодвинула на задний план угрозы со стороны Китая и исламского терроризма. Ведь Россия не только продемонстрировала неуступчивость в вопросах энергетики в Европе и Евразии, но и отстояла свои интересы

безопасности на Кавказе. Последнее стало возможным в результате военного ответа на грузинское вторжение в Южную Осетию, последующего признания независимости Южной Осетии и Абхазии и размещения на их территориях российских военных баз. Кроме того, Россия продолжила линию на активное сближение с Китаем и проведение самостоятельной политики на Ближнем Востоке. Если ранее подобные действия российского руководства могли рассматриваться как неуступчивые, но не обязательно бросающие вызов Западу и даже в целом отвечающие национальным интересам России, то теперь все виделось в ином свете — в том, который во многом подавался благодаря усилиям антироссийского лобби. Интересы и ценности России виделись теперь как представляющие угрозу американским интересам и ценностям.

Во многом такому результату способствовала возросшая возможность антироссийских группировок влиять на внешнюю политику США в условиях втягивания страны в войну в Ираке и в результате российской оппозиции этой войне. Неспособность Буша-мл. сохранить курс на сотрудничество с Россией стало важнейшим толчком для активности антироссийского лобби. Самой влиятельной фигурой в окружении президента оказался вице-президент Дик Чейни, являвшийся сторонником ужесточения курса в отношении российского руководства. Концентрировавшиеся вокруг Чейни сторонники изоляции России были убеждены, что действия российского руководства противоречат миссии и интересам США в мире. При этом война в Ираке и ряд других вопросов, связанных с глобальной повесткой США, не позволили Бушу с надлежащим вниманием отнестись к российскому направлению, в результате чего политический вакуум стал заполняться антироссийскими группировками.

Эти группировки выступили с критикой попыток выстраивания партнерских отношений с Россией, настаивая, что такие отношения лишь укрепят националистический режим в Москве и подорвут позиции США в евразийском регионе и мире в целом. Среди них были особенно активны сторонники укрепления американского военного превосходства в мире и выходцы из восточно-европейского региона, связывающие с ослаблением России развитие государственности в странах бывшего СССР и Варшавского Договора. В то время, когда Россия начала возвращаться в мировую политику и требовать пересмотра американоцентричных принципов мирового порядка, антироссийская политика превратилась в удобный способ демонстрации американского патриотизма. Устами политиков и общественных деятелей вроде Джона Маккейна, Збигнева Бжезинского, Ричарда Перла и других были озвучены позиции целого ряда активных в Вашингтоне структур, таких как «Проект за новый американский век» (Project for a New American Century), «Комитет за мир на Кавказе»(Committee for Peace in the Caucasus),«Фонд Наследия»(Heritage Foundation), «ФридомХаус» и «Центр политики безопасности» (Center for Security Policy). В ходе многочисленных совместных конференций и медийных кампаний Россия неизменно представлялась ими как важнейшая из угроз на пути сохранения за США позиций глобального лидерства. И поскольку такое лидерство жестко увязывалось с контролем энергетических потоков Евразии и приближением военной инфраструктуры США к границам России, российские претензии на самостоятельность было и впрямь несложно представить как антиамериканские в своей основе. Переход Кремля «в наступление» и жесткая критика курса США, ставшие ответом на цветные революции и новую волну расширения НАТО, также были представлены как целенаправленная стратегия по ослаблению американских позиций в мире.

Во времена Буша антироссийским группировкам удалось воспользоваться описанным выше вакуумом принятия решений и навязать СМИ образ России как страны с крепнущим диктаторским и антизападным режимом. Свидетельство тому — тысячи статей в ведущих американских изданиях, намекающих или прямо уличающих Кремль и лично Путина в убийстве оппозиционных журналистов или оказавшихся за границей бывших работников спецслужб по сравнению с горсткой статей в малоизвестных изданиях, ставящих такого рода выводы под сомнение. Немало влиятельных американских политиков также оказались подвержены антироссийской риторике¹⁷. Хотя политика США так и не стала политикой сдерживания России по всему спектру отношений, вклад организованных групп в дискредитацию России как партнера США не подлежит сомнению.

Российско-грузинский конфликт

Конфликт и позиции России и США

Российско-грузинский конфликт стал отражением неспособности международного порядка обеспечить мир и стабильность на Кавказе. Все прямые и косвенные участники конфликта — Грузия, Россия и Запад — несут ответственность за конфликт, хотя и в различной мере. Существенной оказалась и роль неправительственных организаций, в частности влиятельных групп в американском истеблишменте, представлявших Россию в качестве главной угрозы США. Пятидневный кавказский конфликт стал испытанием их способностей оказать влияние на правительственный курс Вашингтона. Это влияние проявилось уже в первых после начала конфликта заявлениях Белого дома, в которых государственный секретарь Кондолиза Райс сравнивала роль России с вторжением Советского Союза в Чехословакию 1968 года, а вице-президент Дик Чейни призывал наказать российское руководство за «агрессию». Именно эта риторика традиционно использовалась русофобскими группировками для описания мотивации и целей России.