Русофобия: антироссийское лобби в США

Цыганков Андрей Павлович

В действительности российские и американские интересы на Кавказе не противоречат друг другу принципиально. Хотя по грузинской территории проходит нефтепровод стратегического значения для США, а для России важно сохранение военного, культурного и экономического влияния в регионе, обе страны заинтересованы в стабильности Кавказа. В перспективе и при наличии соответствующей воли сторон регион мог бы быть стабилизирован совместно на основе борьбы с терроризмом, постепенной демилитаризации и энергетической безопасности.

Антироссийские группы и дискредитация кавказской политики России

Отказываясь признать возможность такого рода взаимодействия, антироссийские группы стремились к утверждению одностороннего контроля США без учета интересов России в регионе. Такого рода стремление включало в себя борьбу за независимость Чечни от российского «имперского» контроля, лоббирование вхождения Грузии в НАТО и изображение

действий России в ходе кавказского конфликта как несовместимых с правовыми и любыми гуманитарными и моральными нормами. Первое и второе подробно рассматриваются в книге. Во времена чеченской дестабилизации антироссийское лобби в Вашингтоне, по существу, оправдывало действия террористов, перекладывая на Кремль и российскую армию ответственность за насилие и дестабилизацию в регионе. В период очевидной слабости России шла игра на ослабление руководства страны, его принуждали к важным уступкам в вопросах контроля за ресурсами, границами и геостратегическим положением.

В отношении расширения НАТО аргументы лобби во многом совпали с аргументами представителей администрации Буша-мл. и видными политиками, связанными с лобби различными, в том числе финансовыми, узами. Члены правительства настаивали, например, на предоставлении Грузии плана присоединения к НАТО в целях сдерживания агрессивной, вооруженной ядерным оружием России¹⁸. Политики же вроде сенатора Джона Маккейна не только способствовали приходу Михаила Саакашвили к власти, но и всячески поддерживали его в целях обуздания «имперской» России. При этом советники Маккейна получили более двух миллионов долларов от правительств Грузии, Латвии, Румынии и Македонии за лоббирование включения этих стран в трансатлантический военный союз, причем грузинское правительство заплатило более 830 тысяч¹⁹, Саакашвили рассчитывал получить карт-бланш на использование силы против сепаратистских территорий в Абхазии и Южной Осетии. Именно так, а не через заключение договора о добрососедстве с республиками и Россией собирался грузинский президент «урегулировать» конфликт для подготовки страны к членству в НАТО.

Стараниями лобби в Вашингтоне была во многом подготовлена почва для осуждения любых действий России против Грузии. Не удивительно, что подавляющее большинство американского истеблишмента с осуждением встретило ответ Москвы на вооруженное нападение Тбилиси против российских миротворцев и мирных жителей Цхинвала. Негативная роль России в кризисе преувеличивалась, а ответственность Грузии преуменьшалась. Несмотря на то что военные действия начала грузинская сторона, первой реакцией главных американских газет и каналов связи оказалось осуждение «ревизионистских» действий России. Выступления грузинских политиков и экспертов, а также антироссийски настроенных журналистов, политиков и аналитиков вроде Энн Эпплбаум, Ричарда Холбрука, Роберта Кэйгана и Уильяма Кристола подчеркивали необходимость жесткого ответа Кремлю. В числе первых опять-таки был баллотировавшийся на пост президента Маккейн, регулярно перезванивавшийся с Саакашвили и заявивший без тени сомнений: «Я знаю, что говорю от имени каждого американца, что сегодня мы все — грузины»²⁰. Первая более сбалансированная реакция на конфликт появилась в прессе лишь два месяца спустя.

Далекой от сдержанности была и официальная реакция Белого дома. На фоне агрессивной риторики несколько военных кораблей НАТО вошли в акваторию Черного моря — якобы для распределения гуманитарной помощи, а в действительности для запугивания российского руководства. Евразийский регион быстро превращался в санитарный кордон, отделявший Россию от западных держав. Даже весьма умеренный в своих взглядах кандидат в президенты Обама не решился оспаривать позицию Маккейна во внешнеполитических вопросах, сосредоточившись на экономике. Поэтому внешнеполитическое заявление Обамы относительно кавказского конфликта не слишком отличалось от характерных для Маккейна осуждений в адрес «ревизионистской» России и так же призывало поддержать членство Грузии в НАТО. Если бы не глобальный экономический кризис, сразу же сказавшийся на ходе президентской кампании, Маккейн вполне мог бы одержать победу и попытаться практически реализовать свои угрозы в адрес России.

Результаты деятельности антироссийского лобби

Антироссийским группам не удалось убедить Белый дом оказать Грузии полномасштабную военную помощь для «сдерживания» России или добиться ее изоляции от западного мира. К России продолжали прислушиваться не меньше, а, возможно, даже больше, чем до конфликта. Через несколько месяцев замороженных отношений НАТО возобновило связи с Москвой. Подобно тому как британский военный секретарь лорд Палмерстон не сумел убедить свое правительство продолжать войну с Россией в ходе Крымской кампании в 1855 году, американские русофобы не смогли настоять на продолжении конфронтации с российским правительством. Наоборот, Вашингтон вскоре попытался восстановить диалог с Россией.

Тем не менее

русофобские группировки смогли нанести немалый ущерб российско-американским отношениям. Они внесли свой вклад не только в ухудшение образа России в США, но и в ужесточение официального курса. «Нюансы» вроде интересов российской безопасности и необходимости для Кремля реагировать на военные приготовления западных держав не принимались в расчет. В центре внимания оказывались опять-таки глобальные интересы Америки и недоверие к российскому руководству, воспринимавшемуся как враг этих интересов. С другой стороны, Россия теперь более чем когда-либо была убеждена в необходимости жесткого отстаивания своих интересов на Кавказе без оглядки на позицию американского руководства. Многие российские комментаторы утверждали, что важнейшей целью США является вытеснение России из региона и что последняя должна защищаться, в том числе и посредством признания сепаратистских образований и создания замороженных конфликтов.

«Перезагрузка» и ее поражение

Смысл и направленность «перезагрузки»

Со сменой президентов в России и США перед двумя странами открылась возможность вновь попытаться выстроить отношения взаимовыгодного партнерства. Российское руководство продолжило исходить из важности укрепления связей с Америкой, а намерения президента Обамы изменить характер отношений с Россией стали частью усилий американского руководства сформировать новую внешнеполитическую повестку. Не отказываясь от сохранения за Америкой положения глобального лидерства, Обама стремился изменить сами представления о таком лидерстве. Свидетельства этого — возобновление диалога с европейскими союзниками и ключевыми странами мира, а в отношениях с Россией — отказ от одностороннего навязывания наиболее раздражающих Кремль действий (развертывание ПРО в Польше и Чехии, расширение НАТО, миссионерская риторика продвижения демократии в Евразии). Несмотря на недавний российско-грузинский конфликт, Белый дом выразил намерение «перезагрузить» отношения с Москвой. Для преодоления близкой к конфронтации атмосферы, возникшей после кавказских событий и российского признания независимости Южной Осетии и Абхазии, Обама высказался за ограничение масштабных планов Буша-мл. по укреплению ядерной безопасности в Восточной Европе, подписание нового договора об ограничении ядерных вооружений, формирование совместной правительственной комиссии по решению конкретных политических и экономических вопросов.

Президентская инициатива и выраженное намерение улучшить отношения с Россией ослабили позиции антироссийского лобби. Симптоматично, что некоторые из еще недавно громких критиков Кремля либо не подавали голоса, либо не получали необходимого доступа к хозяину Овального кабинета. Некоторые из критиков, такие как Майкл Макфол и Джо Байден, ранее известные своей непримиримой позицией в отношении Кремля²¹, теперь вошли в администрацию Обамы и вынуждены были действовать в духе политики «перезагрузки» отношений с Россией. Макфол в качестве помощника президента по России трансформировался в сторонника диалога с Кремлем. Вице-президент Джо Байден продолжил критиковать российское руководство в ходе визитов в Восточную Европу и на Кавказ, защищая их от «имперских» притязаний Москвы. По-видимому, цель этой критики заключалась в заверении европейских союзников, что новая российская политика не означает отказа от их поддержки со стороны США.

У «перезагрузки» выявились сторонники в американском обществе. В вашингтонских кругах ее поддержали умеренно-либеральные структуры типа Brookings Institution и Center for American Progress. Последний не раз выступал как с формулированием основных принципов «перезагрузки» в отношении евразийского региона²², так и с открытой критикой противников курса Обамы²³. К поддержке нового курса в отношении России склонялись и республиканцы-реалисты, опирающиеся на мозговые центры вроде Центра Никсона в Вашингтоне. Ранее данный центр выступил инициатором создания двусторонней комиссии по американо-российским отношениям, которую возглавили влиятельные сенаторы: республиканец Чак Хегель и демократ Гари Харт²⁴. Реалисты исходят из необходимости защищать американские интересы в мире на основе диалога и поиска общих интересов с Россией. Набор этих интересов включал борьбу с терроризмом, ядерное нераспространение и взаимодействие по вопросам энергетики. Для них Россия вне зависимости от характера ее политической системы слишком значима геостратегически, чтобы пытаться ее игнорировать, и слишком своенравна, чтобы поддаться «воспитанию» в духе американских ценностей. За пределами мира политиков и экспертов сторонниками «перезагрузки» стали компании, стремившиеся инвестировать в российскую экономику и желавшие скорейшей отмены поправки Джексона — Вэника и вступления России во Всемирную торговую организацию. В академических и культурных кругах новую политику США поддержали те, кто ценит российский вклад в мировую культуру и желал бы развития связей с Россией.